Владислав Лесков - Сын Гора

– Спасибо тебе за то, что ты сделал для нас.

Кефей помолчал и ответил:

– И тебе спасибо, сын Гора, возвращайся в лучшие времена.

Семен взял за руку Иссею и зашел под арку.

– Далеко ли собрался, сын Гора? – из-за арки вышла Лиссимаха в черном комбинезоне с автоматом в руках. Она была похожа на только что сошедшего с экрана терминатора. Черные волосы были забраны в пучок. За поясом торчала рукоять еще одного пистолета и штык-нож. Она подмигнула и протянула ему пистолет:

– Дадим Клеопатре еще один шанс?

– Что ты задумала? – Семен испугался напору этой женщины.

– Отправим этих чертовых римлян по домам, – спокойно произнесла она.

– Не в этот раз, Лиссимаха. Ты же прекрасно знаешь, что Клеопатра должна умереть вместе с Антонием.

– Знаю, – ответила Лиссимаха. – Но черт тебя бери, Белых, как хочется сделать что-нибудь хорошее в жизни. Хотя, если ты собрался, то вали. Никого не держу, – Лиссимаха села на мотоцикл. – Ты знаешь, где меня найти в следующий раз.

– Думаешь, будет следующий раз? – Семен посмотрел на Иссею.

– Конечно, – ответила Лиссимаха, – этот мир так просто не отпускает, – она рванула по песчаной дороге, оставляя за собой клубы пыли.

– Вот же чертова баба эта Лиссимаха! – Семен посмотрел ей вслед. – Нам пора, Исея, – произнес он и вновь шагнул под арку. – Мы еще вернемся сюда! – прошептал Семен, положив свою ладонь на ее черные шелковые волосы. – Вернемся. Обещаю тебе!

Он обхватил девушку за талию и, прижав к себе, прикоснулся ладонью к светящейся фигурке единорога. Черная тьма, охватившая их, пронесла два тела и две души сквозь время и пространства, не оставив даже следа у засыпанной песком древней арки на окраине Александрии.

Звезды – живые создания, иногда они гаснут, а иногда вспыхивают. И вот у четвертой луны Сатурна в 19:45 по марсианскому времени вспыхнула одна такая новая звездочка, и тогда в эфире разлетелось сообщение:

– Вега! Вега! Я Цефей! В квадрате 24би9м обнаружена дрейфующая спасательная капсула.

Каменоломни Ливии I век до нашей эры.В этот год могущество Римской империи находилось в своем зените. Именно в этот век, во Фракии жалкая рабыня Карана преумножила богатство своего господина, родив еще одного раба, которого назвали Спартаком. Именно он потрясет все основы устройства Вечного города, наполнит страхом сердца достопочтенных граждан Рима. И приведет его к диктатуре.

Официально принято считать, что Спартак был разбит легионами Марка Лициния Красса и закончил свою жизнь на распятье у ворот Рима, но только не у нас.

Вдали у заброшенной каменной выработки появилась колонна из вереницы лошадей и мулов. Процессия двигалась столь медленно, что даже посреди поднятой ей пыли можно было рассмотреть повозку, везущую какого-то важного господина.

Вокруг повозки суетились черные как смоль рабы, обмахивающие своего господина от палящего африканского солнца.

Процессия то и дело останавливалась. Тогда сопровождающие ее всадники, начинали хлестать плетками рабов, и мулов, заставляя их тем самым двигаться быстрей, не смотря на усердие, с которым охранники принимались за дело, господин, сидящий в повозке под большим красным балахином, был недоволен.

Он постоянно протягивал слуге чашу, в которую тот наливал молодое вино.

Белое полотенце, которым господин обтирал свое упитанное и лоснящееся от жира лицо, было уже насквозь мокрым от пота.

– Ну и жара! – произнес Лентул Батиат.

– Эй, слуга, замени полотенце, разве не видишь, что это уже мокрое.

Слуга, покорно склонив голову, бросался к соседней повозке, откуда он приносил уже чистую и пахнущую благовониями материю.

– Угораздило же меня ехать в самое пекло, – ворчал Батиат.

Но его школе в Капуе требовались новые гладиаторы.

Тех, что он покупал ранее и, судя по отзывам, он весьма достойно обучил битве на арене – уже были мертвы.

Он вспомнил свои напутственные слова перед прибывшими вновь в его школу рабами: – Запомните, некоторые из моих гладиаторов живут три-пять, нет десять лет.

Лентул рассмеялся.

– Эти собаки не прожили и трех. Колизей поглатил всех. Как жерло Везувия. Ему всегда мало.

И вот теперь он опять тащится в этой повозке, посреди палящего Ливийского зноя за очередной партией рабов.

– Хвала Юпитеру, что его кошелек от этого делается только толще.