Ксения Чудаева - Вторая жизнь. Том 4

– Тогда давай эту.

– Сиос прошлого века,– протянул Оркус, глянув на этикетку.– У тебя есть вкус.

Хмыкнула и вместе с Гарахи устремилась на первый этаж, в столовую – довольно большое помещение с длиннющим столом и чередой задвинутых стульев. Там уже было накрыто на две персоны, благо, что рядом, а не по разные стороны от стола. Но всяких яств там стояло… У меня аж слюнки потекли, стоило только увидеть такое изобилие.

– О, да, ты вот это попробуй.– Стоило нам только сесть за стол, как Оркус тут же подтолкнул ко мне одно из блюд, на котором каким-то необычным образом была закручена рыба. Вроде бы.– Этого тебе твоя кухарка не готовила, зуб даю. Про твой мир вообще молчу.

– Понахватался от меня словечек,– улыбнулась, послушно накалывая на вилку одну из вертушек и тут же закидывая её в рот.– М-м, действительно вкуснятина!

– Да, мне приходится теперь следить за речью,– хмыкнул Оркус.– Отвыкать от твоих языковых вывертов тяжело.

Развела руками: мол, а что я сделаю.

– С кем поведёшься,– улыбнулась.

Правда, как бы ни был великолепен стол, от волнения я опять практически ничего не съела, а вот полбокала красного терпкого вина выпила с удовольствием. Действительно успокаивает. От стола до портальной комнаты Оркус вёл меня за собой, крепко держа мою ладонь. Принесённые слугой неприметные плащи мы накинули уже непосредственно перед порталом.

– Готова? – смерил меня серьёзным взглядом Оркус.

– Нет,– криво усмехнулась.– Но когда нас это останавливало?

Гарахи кивнул, принимая к сведенью. В портал мы шагнули одновременно. И вышли на залитую солнцем площадь перед трёхэтажным белым особняком. Точнее, рядом с ней, потому что сама площадь была забита людьми в различной одежде. Понятия не имею, как Оркус умудряется вот так появляться на людных улицах и ни в кого при этом не втелепортовываться.

А народу на площади было немерено. Здесь были и обычные люди в обшарпанных сюртуках, и высокопоставленные чины в мундирах, и дамы в широких расшитых платьях. Они заполняли собой всё свободное пространство. Только проход с красной ковровой дорожкой от «проезжей части» был свободен и огражден от толпы живым забором из стражников в доспехах и с имперским гербом на нагрудниках.

– Держись за меня,– предупредил Оркус, устремляясь в самую гущу народу.

Я крепко вцепилась в его руку и ещё в плащ для надёжности. Через несколько мгновений поняла, что Оркус подколдовывает потихоньку своей оракульской магией, чтобы заставить людей перед нами расступаться. Правда от этого те, кто стоял за ними, громко возмущались, добавляя общему галдежу большей громкости, но к серьёзному рукоприкладству от криков переходить не спешили, ибо понимали, что стража не будет разбираться, кто начал, закончат-то однозначно они. Таким образом мы добрались до подножия белой мраморной лестницы в пять ступенек, выводящей к площадке с колоннами, что украшали парадные входные двери в особняк. Между нами и живым ограждением оставался лишь один ряд людей.

– Отсюда и дорогу видно, и лестницу, так что не пропустим, когда приедут,– проговорил Гарахи, вертя головой.– Кстати, гляди вон туда,– он руками повернул мою голову, направляя взгляд.– Вон, в золочёных доспехах. И как они только его в них обрядили? Не его стиль, как я слышал.

Честно посмотрела в предложенном направлении и застыла. Для меня прекратил существовать орущий гомон толпы, постоянные толчки с боков от нетерпеливых соседей, даже пальцы Оркуса на голове перестали ощущаться. Потому что там, на вершине лестницы, подпирая плечом белую колонну, стоял Хэлмираш. Его доспехи отливали серебром и золотом. Кованые сапоги, рукавицы, наплечники, тяжёлый нагрудник с изображением ворона, сидящего на короне – императорского герба, оба боевых ножа без ножен на поясе. Непривычно было видеть на страже, всегда ходившем максимум в кожаном доспехе, такое нагромождение. Но не это заставило моё сердце сжаться, а то, насколько же он постарел. Волосы, когда-то тёмные, лишь местами тронутые сединой, сейчас были пепельно-серыми. Подстриженны коротко и как-то беспорядочно, как будто сам себя ножом кромсал в спешке. Серая от седины неопрятная и неровная щетина. Лицо в новых морщинах, сведённые к переносице брови только добавляли эффекта. А из-под бровей мрачно взирали на толпу красные глаза. Но ведь у него радужка краснела только в библиотеке, там, где он мог использовать свои стихии поодиночке, а не все разом! Так почему сейчас глаза красные? И он побледнел, всегда смуглая кожа теперь отдавала какой-то серостью, даже шрамы не так выделялись.