Александра Лисина - Изоморф. Каратель

Я так же вяло мотнул головой:

– Нет, а что?

– Ты там это… ну… скверно выглядишь.

– Да с чего бы ему выглядеть хорошо? – не преминул съязвить Шэд. – Он на себе, считай, девять душ в одиночку тянет. И до сих пор отказывается избавиться от балласта!

– Каких еще душ?! – хором спросили мы с Максом. – Какого балласта?!

На что собиратель одарил меня совсем уж укоризненным взором, после чего щелкнул пальцами, и… я глазам своим не поверил, когда глянул вниз и обнаружил, что возле его ног, как в самый первый раз, медленно и устало кружатся восемь крохотных, едва различимых в темноте черных пятнышек.

– Боже мой… Шэд!

– Забирай своих зверей, – неприязненно буркнул сборщик, отступая в сторону. – Кормить их на расстоянии – та еще морока. Если бы ты забрал их сразу, еще куда ни шло. Но тянуть из тебя силу из такой дали… признаться, я удивлен, что ты еще ходишь.

Я вздрогнул, когда пятна с устрашающей скоростью ринулись в мою сторону. Неверяще подставил ладони. И вздрогнул повторно, когда все восемь с готовностью запрыгнули мне на руки и обдали кожу легким холодком.

– Первый, Второй, Третий…

– Они вернулись в то же утро, как ты исчез, – тихонько сообщил Макс, пока я в дикой, почти невозможной надежде рассматривал льнущих ко мне улишшей. – Слабыми, едва живыми…

– Да что им сделается? – проворчал Шэд, демонстративно отряхивая кружевные манжеты. – Хозяина они нашли и признали, так что, пока он жив, никуда от него не денутся.

– Но я видел, как они умирали, – с трудом выдавил я перехваченным от волнения горлом. – Их же у меня на глазах… одного за другим… я слышал, как им было больно!

– Терять форму всегда больно. Но если бы ты внимательно меня слушал, то давно бы вспомнил: улишши – паразиты. Таких в твоем мире называют энергетическими вампирами, поэтому, даже обретя плоть, они не изменят ни своей сути, ни первоначальных свойств. А в случае потери физической оболочки снова вернутся в исходное состояние. Как и ты, если тебя лишить личины, превратишься обратно в нурра. Теперь дошло, почему ты едва ноги таскаешь даже на том питании, которым обеспечила тебя нурра?

Я поднял на недовольного сборщика горящий взгляд.

Хоть и сволочь он… хоть и успел помотать мне нервы, но, думаю, теперь я знаю, зачем он приходил ко мне перед смертью. А еще, кажется, догадываюсь, кто именно столкнул тело мертвого карателя на изнанку и с чьей именно помощью ослабленные улишши вернулись в дом, где Макс мог подпитывать их до моего возвращения.

– Спасибо, Шэд, – хрипло сказал я, сжимая ладонь в кулак и пряча в ней внезапно обретенную малышню. – Честное слово, спасибо.

Сборщик только фыркнул. И снова исчез, больше не желая ничего ни слышать, ни объяснять.

– Вот такие дела, – без особой радости закончил я свой рассказ, успев за это время перебраться с пола на кушетку в гостиной и смолотить целую кучу драгоценностей, которых моими же стараниями в доме хранилось немало.

– И что теперь? – тихо спросил Макс. – Что с тобой будет?

– Пока Ули слаб, сменить форму я не сумею. В лучшем случае вернусь в первоначальный облик, но потом еще не скоро смогу стать человеком.

– Сколько малыш будет спать?

– Да кто бы знал, – тяжело вздохнул я. – На эту матрицу он потратил все, что мы копили месяцами. Особенно на браслет. И аккумуляторы к нему. Когда меня притащили в Орден, зарядные пластины были почти полны… Я иногда чувствую его, но очень слабо. И понятия не имею, как он умудрился нас вытянуть из такой глубокой задницы.

– Он у тебя молодец, – со странным чувством произнес дом, качнув большой люстрой на потолке. – Настоящий друг. Как и улишши.

Я машинально погладил левую сторону пальто, во внутреннем кармане которого дремала ослабленная малышня, и успокоенно прикрыл веки. Правда, ненадолго. Когда сыто урчащий хвост доел последние крохи угощения, а осоловевшая Пакость, в кои-то веки дорвавшаяся до Максовых кладовых, так же сыто икнула, я заставил себя подняться.

– Уходишь? – грустно спросил дом, когда я подхватил растолстевшую от обжорства нурру и, усадив ее на плечо, направился к выходу.

– Да. Мне больше нельзя здесь находиться. Нас обоих подставлю, так что извини. Какое-то время мне придется пожить в другом месте.

– Удачи, – так же грустно напутствовал меня Макс, когда я, позвякивая набитыми карманами, толкнул дверь.

Я молча кивнул. Нырнул на изнанку и, ни разу не оглянувшись, ушел, чувствуя себя так, будто бросаю на произвол судьбы не живой дом, а старого друга. Который был тоже не рад, что остается в одиночестве, но по определению не мог ничего изменить. Точно так же, как не мог изменить этого и я.