Андрей Ерпылев - Личный счет. Миссия длиною в век

«Я не забываю… Но Алексея отдать Мамедову не могу. Вменяемый он или нет, но он его на куски порежет живьем… Порежет…»

Александр замер, уставившись на близнеца, с виноватой улыбкой (Саша и сам не подозревал, что у него такая улыбка) тянущего испачканную шоколадом руку за очередной плиткой и в любой момент ожидающего окрика вроде сакраментального «Ж… слипнется!».

«Что с вами? – забеспокоился Ланской. – Не переживайте вы так!»

– На куски порежет, – повторил бизнесмен вслух с такой интонацией, что Алексей отдернул руку и испуганно прикрыл ладонями лицо, оставив, впрочем, щелочку между пальцев. – На куски.

«Ротмистр, – перешел он на более привычный стиль общения со своим альтер эго. – Как думаете, мы обернемся за три дня?..»

– Слушай, тебя не задрало еще мобилы каждые пять минут менять, – фыркнул Файбисович в трубку. – Думаешь, не отследят тебя?

– Пока ведь не отследили, – ответил «айфон» голосом бывшего приятеля.

– Ну, так это только пока…

По настоянию Петрова Бизон приехал на встречу с ним один. Так сказать, забрать долг. Мамедов только посмеялся очередной выдумке уставшего, видно, бегать бизнесмена, предложившего вернуть все деньги, полученные за его бывшую фирму, плюс солидные отступные. В долларах, наличкой.

– Ай, глю-ю-юпый, – скривил лоснящиеся губы главарь, узнав о предложении Александра. – Ай, дурачок! Он лучших моих людей убил. Он меня, уважаемого человека, обидел. И хочет меня теперь купить? Ай, глю-ю-юпый!.. Ну, хорошо, деньги его мы возьмем – чего добру пропадать. А потом и его самого возьмем. Поезжай, Романчик, поезжай, раз он того хочет.

– А с матерью его что делать? – подал голос угрюмый Хасан, заменивший покойного Бека.

– Что с этой старой курицей делать? – всплеснул пухлыми ладошками Мамедов. – Да отправьте ее в Париж, и дело с концом. Мамедов – благородный человек. Мамедов со стариками и бабами не воюет! А со старыми бабами – подавно…

И вот теперь Роман Файбисович сидел за рулем своего «бумера», стоящего на обочине одной из дорог, пересекающих Щелковское шоссе. Приехал он один, без сопровождения, как и договаривались с Петровым. Бывшего друга, без сожаления преданного, Бизон не боялся, как не боялся и подставы с его стороны. В конце концов, он мелкая пташка: забрать у должника сумку с баксами и отвезти к хозяину – только и всего. Ну и прилепить на его машину маленький комочек, похожий на жвачку, – маячок, по которому того отследят безо всяких проблем.

Хотя к чему эти марлезонские балеты? Он лично советовал хозяину поставить маяк на его «БМВ». А когда он сам затянет разговор с Петровым, просто послать к ним пару джипов с вооруженной до зубов начинкой.

«Баран горный! – ругнул Мамедова мысленно Файбисович: вслух-то он этого сказать никогда бы не осмелился. – Привык с выкрутасами восточными…»

Затрезвонил телефон. Входящий номер, как обычно, ничего Бизону не говорил – Петров менял аппараты, как перчатки.

– Все в порядке, мама в Париже, – сообщила трубка. – Мне сообщили. Теперь можешь подъезжать.

– Куда?

– Через две развилки увидишь одинокое дерево…

– Одинокое дерево на плече Подзорной Трубы, – хихикнул Роман. – Зюйд-зюйд-вест… Когда ты повзрослеешь, Сашка?

– Никогда, – в трубке раздались гудки.

– Ты прав, – Файбисович нажал отбой и завел автомобиль. – Теперь уж точно никогда…

Возле означенного дерева стояла неосвещенная «жучка» с номерами, заляпанными грязью до такой степени, что и само-то наличие номеров можно было установить с большим трудом, не то что цифры и буквы, на них изображенные, а рядом с машиной скучали два незнакомых мужика в годах.

– А где Петров? – поинтересовался Бизон, вылезая из кабины и аккуратно, без стука, прикрывая дверь за собой.

– Много будешь знать… – туманно буркнул один, а второй бросил:

– Бабло пересчитывать будешь или на слово поверишь?

У помятого бампера «Жигулей» стояли два объемистых черных баула из плащевки с раздутыми боками. «Мечта челнока» – так вроде бы эти страшилища назывались лет…надцать тому.

– Ого! – присвистнул Роман. – Договаривались ведь баксами.

– А тут и есть баксы.

– Многовато чего-то… Как в американских фильмах: бывшими в употреблении двадцатками, что ли?

Он присел рядом с одной из сумок, вжикнув молнией, достал пачку купюр и небрежно пролистнул. Со всех бумажек угрюмо косился больным глазом президент Франклин.

Мужики, сопя, переминались рядом с ноги на ногу, поскрипывало почти неразличимое в темноте дерево, откуда-то наносило неприятным полузнакомым запахом. Бизону вдруг так захотелось побыстрее убраться отсюда, что он бросил деньги обратно и рывком застегнул сумку.