Михаил Ланцов - Безумный Макс. Ротмистр Империи

Начальник наряда доложился и получил пачку листов с чистосердечными признаниями практически всех участников данной банды. За исключением канального пловца и курьера-бегуна. Один был на руках у полицейских, а со вторым Максиму было лень возиться. Да, признания были на изрядно помятой и местами заляпанной кровью бумаге. Но они были. И письменные. Что существенно упрощало расследование.

Сами разбойнички оказались на третьем этаже. Они сидели, забившись в дальний угол комнаты. Помятые и испуганные. Когда же их попытались вывести – сопротивлялись как могли. Ведь Меншиков им запретил покидать помещение. И вздохнули с некоторым облегчением, только поняв, что Максим Иванович сел в свой автомобиль и уехал…

Участковый пристав вышел на улицу, наблюдая за тем, как задержанных грузят в подводу. Закурил папиросу и усмехнулся. Он никогда не видел и не слышал, чтобы кто-то мог так быстро смять этих «борцов за правое дело». Не сломать. Нет. А именно смять. В фарш. В кашу. Не без членовредительства. Переломов и побоев на них не счесть. Но пристав был уверен – теперь они расскажут всё. Просто потому, что не захотят снова встретиться с Меншиковым…

Максим же поехал к себе на квартиру приводить себя в порядок. Немного пострадала форма. Порвалась в одном месте и запачкалась кровью. Да и весь слегка растрепался. В таком виде барражировать по окрестностям было просто неприлично.

Умылся. Привел себя в порядок. Обработал несколько мелких царапин, полученных во время «интенсивной беседы» с разбойниками. Пере-оделся в запасной комплект и решил навестить супругу в Зимнем. Слухи-то наверняка скоро донесут печальные известия. А беременной женщине волноваться не нужно. Но не успел. Кто-то очень оперативно наябедничал. Поэтому, когда Максим вошел, Татьяна вскочила и с радостными слезами на глазах бросилась обниматься. С уже немаленьким таким животом наперевес.

Посидели. Он постарался как можно ее успокоить. Поиграл на гитаре и фортепьяно всякие приятности. Максимально безобидно пересказал события. Дескать, одного разбойничка выкинул в канал, а второму морду набил.

Она успокоилась. Умиротворилась. Поэтому он решил поехать в Царское Село. Там стоял его отдельный эскадрон. И его боевой товарищ Лев Евгеньевич Хоботов, узнав о нападении, мог бы взбаламутить людей. Чего доброго, еще в ружье поставит и на Петроград поведет. Он мог. Теперь мог. После той кровавой прививки глубоко интеллигентный и либеральный выпускник-философ Императорского Санкт-Петербургского университета мог очень многое. Прямо бешеный воинственный хомяк-переросток!

Впрочем, не только он. Максим подтянул в эскадрон всю свою старую команду, пережившую рейд. И надо сказать, что ее тоже недурно отметили. Так, прапорщик Хоботов стал поручиком, обретя Анну 4-й степени, Станислава и Анну 3-й степени с мечами и бантом, но главное – Святого Георгия 4-й степени. Солидно, но вполне заслуженно.

Младший унтер-офицер Васков обрел не только звание фельдфебеля, но и натуральный иконостас из полного пакета Георгиевских медалей, Аннинской медали и четырех солдатских Георгиевских крестов. Ему выдали практически всё, что могли выдать нижним чинам. Могли бы и меньше, заменив школой прапорщиков и производством в офицеры. Но Федоту Евграфовичу отчаянно не хватало образования. Он читал еле-еле, буквально по слогам, а писал так и вообще – жуть, так что пройти обучение в школе прапорщиков не мог.

Остальных участников тоже не обидели. Даже немцев, чеха и поляка. У каждого теперь минимум висело по Георгиевской медали, а также по солдатскому Кресту. В общем – красавцы-мужчины. Да еще и обещанной Максимом премией их не обделили. И тех, кто погиб, тоже, переслав ее родичам.

Однако на ступеньках Зимнего дворца его перехватил запыхавшийся фельдъегерь. Вид у бедолаги был, словно у загнанной лошади. Видимо, уже с ног сбился, ища его.

– Ваше высокоблагородие, вам пакет, – произнес он и протянул конверт весьма скромной пухлости. Все выглядело так, словно там лишь один листок, сложенный вдвое. Максим к таким письмам как-то не привык. Там, в XXI веке бумаги марать уже не любили. А здесь предпочитали масштабные портянки. Поэтому ротмистр незамедлительно вскрыл конверт и со скепсисом прочитал краткое послание.

На арену наконец-то вышла бабушка супруги. Он видел ее всего лишь раз. На венчании. Она посетила церемонию и даже поздравила новобрачных. Но как-то без огонька. Впрочем, и не кривилась. Бабулька держала нейтралитет и наблюдала. А тут не усидела. Пообщаться ей, видите ли, захотелось.