Вячеслав Сизов - Бессмертный гарнизон

— Нет.

— Правильно. Начальство надо слушаться, а не учить. Хотя и это надо иногда делать. У тебя с памятью как?

— Не жалуюсь.

— Это хорошо, что не жалуешься, а то смотрю, ты ничего не записываешь. Фамилии и имя-отчество командиров дважды повторять не буду. Запоминай, а лучше заведи рабочую тетрадь для записей. Пригодится. Не хочешь спросить, а чем конкретно будешь заниматься в штабе?

— Хочу, но, думаю, вы сами все скажете.

— Вот это одобряю. Надо больше слушать начальство. Оно умное, грамотное, все знает и понимает, — со смехом в голосе продолжил Руссак. — Во-первых. Чтобы ты знал, наш командир является комендантом крепости. Поэтому вместе с работниками штаба займешься уточнением планов и графиков вывода полка и гарнизона по боевой тревоге. Они разработаны еще в 1939 году, как только крепость заняли, и постоянно уточняются. Во-вторых, разработаешь график смены подразделений полка в крепости. С твоей подачи, кстати, принято решение держать личный состав полка в укрепрайоне, периодически меняя подразделения здесь, в крепости. Составить график нужно так, чтобы была видимость того, что полк на месте, здесь в Арсенале. Не только для врагов, но и для всех остальных. Понятно?

— Да. А какие подразделения останутся на постоянной основе? Будет же сразу заметно, если сразу все подразделения полка выйдут.

— Правильно мыслишь. Останутся освобожденные от работ на укрепрайоне, санчасть, гауптвахта. Тыловые службы: часть складов продовольственно-фуражного снабжения, вещевики, писаря, мастерские, комендантский взвод, дежурная рота, одна из батарей артиллеристов. Но вот этих надо обязательно сменять, хотя бы раз в неделю. Еще вопросы?

— Нет. Кроме одного — что с боеприпасами? Их ведь тоже надо содержать рядом с полком.

— Правильно. Склад НЗ находится здесь, в Кольцевых казармах, а основной на Восточном форте. Есть временный склад в тылах укрепрайона. Можно часть из форта перебросить туда же, а часть выдать в батальоны.

— Товарищ капитан, а не лучше сделать склад около Жабинки? Он не так будет подвержен обстрелу и с него быстро можно будет доставить боеприпасы батальонам?

— Можно, но кто разрешит? Я попробую по этому поводу поговорить с начштабом дивизии полковником Игнатовым. Однако боюсь, что на это никто не пойдет, но все равно сделаешь все расчеты. Завтра придет твое дело и допуск к секретным документам, так что с завтрашнего дня приступишь. Работать будешь вместе с остальными в соседней комнате. Свои расчеты сначала покажешь мне. О режиме секретности предупреждать, надеюсь, не надо?

— Нет. Приказы знаю.

— Молодец, что знаешь, но у секретчика все оформишь. Я его предупрежу. Это не все. Командование решило поддержать идею насчет штурмового взвода. Предложение твое? Твое. Вот и будешь его претворять в жизнь на базе своего взвода.

— Товарищ капитан, это же несерьезно! Нужны подготовленные люди, специалисты.

— Не перебивай, когда старшие говорят, а то не быть тебе старлеем. Отберешь людей из полковой школы. Начнешь с ними заниматься. Вернется твой взвод в крепость, заменим тех, кто не подойдет на отобранных тобой. По плану в двадцатых числах июня должно быть учение, проводимое штабом армии на тему «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды». На нем посмотрим, какие у командования есть мысли, и, возможно, предложим свои. Теперь тебе все ясно?

— Да.

— Сейчас иди к Степанову — оформляй свои документы и получи оружие на складе. Выписки из приказа должны уже быть готовы. После чего займись подготовкой предложений по материальному и техническому обеспечению твоего будущего взвода. Как будешь готов, покажешь. Начальник полковой школы капитан Джиджишвили Александр Иванович о тебе знает, задача помочь тебе ему поставлена. Согласуй с ним время и место. Ясно?

— Так точно.

— Иди, выполняй. Часов в пять жду твои предложения.

Выйдя от начштаба, направился к его помощнику. Степанов уже был в курсе решения по мне и заранее подготовил выписки. Забрав мое удостоверение личности, выдал взамен временное удостоверение, отпечатанное на листочке серой бумаги с тусклой печатью полка. Таким же тусклым был и текст, напечатанный на старой печатной машинке. Этот шедевр бюрократической мысли был даже без фотографии, но зато удостоверял мою личность. У меня в руках была «голубая» мечта любого диверсанта и шпиона. Теперь понятно, почему в наших тылах в годы войны они передвигались, как хотели. Пиши от руки любые документы и двигайся куда тебе угодно. Раньше читал, что диверсантов определяли по сделанной из нержавеющей проволоки скрепке в удостоверении. А тут даже и скрепки никакой нет, один полуслепой текст. Каким было мое потрясение, когда в свое время узнал, что до 1943 г. в нашей армии не было единого удостоверения личности. В каждом округе, дивизии, гарнизоне они были свои, из разной бумаги, всевозможного коленкора и размера. Такие документы печатали в типографии, находившейся поблизости от воинской части. Да, непаханое поле деятельности для попаданца…