Александра Черчень - Курсовая

Гибкий кончик хвоста высвободился из колец и метнулся к столику, на миг в задумчивости завис над ним, а потом ловко подцепил перечницу. Пара взмахов над чашкой – и алая поверхность напитка усеивается черными крапинками. Тот же трюк был проделан с солонкой. Нага аккуратно, один за другим, вернула предметы на место и неторопливо помешала напиток. Отпила и одобрительно кивнула.

– Томатный сок? – мелькнула догадка.

– Вот из таких? – Она взмахнула пальцами, и на узкой ладони появился помидор.

Я молча кивнула. Ришаль перевернула руку, но до пола овощ не долетел, растворился сантиметрах в десяти.

– Да, название немного иное, но это он.

– Друзья детства? – Я решила вернуться к недавней теме. Все же хотелось знать побольше о том, кто теперь являлся моим риаланом. Что бы ни значило это слово!

– Все, кто рос в приграничье, – зубасто улыбнулась она. – С обеих сторон грани.

– А не с Аквамарином ли граница была? – внезапно заподозрила я.

– Да. – Она с любопытством посмотрела на меня: – А почему возникла именно такая версия?

– Вероятность, – ответила скупо, скользя пальцем по неровности резьбы на деревянном подлокотнике моего кресла.

И правда, лишь теория. Просто конфликт между Элливиром и Феликсом производит впечатление давнего и… личного. Так не общаются, если некогда не были очень близки. А потом что-то случилось… Интересно. Но сейчас спрашивать было бы опрометчиво. Потому как Ришаль, может, и скажет, но от Ла-Шавоира вряд ли укроется хоть одна деталь нашего разговора.

Возможно, мои выводы и не верны. Нашлась тут такая умная, куда уж дальше. Двадцать лет от роду, а уже считаешь себя умудренным жизнью человеком.

Кстати – про возраст.

– Ришаль, а какова тут продолжительности жизни?

– Смотря у кого. – Девушка откинулась на спинку сиденья. – Но если интересует, то одна из причин связки «риа – рил» именно продолжительность жизни. Вы и так немного живете, а условия секторов сокращают имеющиеся годы. Впрочем, есть и оборотная сторона… – Она нехорошо улыбнулась. – Некоторые живут слишком долго и могут слишком много.

Ага, стало быть, одна из причин создания связок – это возможность уравновесить. Переселенцы – это не только бездарные психологи человеческой расы. Они ра-а-азные. И с разными амбициями.

– Умно, – признала я.

– Верно мыслишь, – благосклонно кивнула нага.

Я зевнула, понимая, что даже две чашки кофе не взбодрили меня. К полуночи организм, наглотавшийся впечатлений по самое не хочу, все-таки желает спать.

– Я бы предпочла вернуться, – не стала ожидать от девушки таких же навыков физиогномики, какими владел Феликс, и сама сообщила о своем желании.

– Конечно, – грациозно соскользнула со своего ложа змейка.

Мы вышли из закутка, где стоял столик, и направились к барной стойке, за которой вертелось существо той же расы, что и лакей. Обезьянка с рожками…

– Это кто? – осторожно коснулась я локтя Риши.

– Гин, – почти неслышно ответила она. – Популяция малочисленная, встречаются преимущественно в торговой сфере.

Я едва не споткнулась о подушку, которую мигом ранее легко миновала верткая змейка. Она и меня еще успела подхватить. Серединой хвоста.

– Спасибо.

Расплачивались тут карточками. Занятно. Притом передала она черную карту, на которую гин с огромным удивлением уставился, а потом с еще большим уважением – на Ришаль.

В замок мы вернулись в молчании, но отнюдь не напряженном. Просто все, что хотели, сегодня уже обсудили. Так зачем исчерпывать такой ценный ресурс, как интерес друг к другу? К сожалению, он отнюдь не бесконечен.

Она зашла в мою комнату, хлопком включила свет, удовлетворенно осмотрела посвежевшее за время нашего отсутствия помещение, пожелала спокойной ночи и вышла.

Дверь со стуком закрылась – свет погас.

Я хлопнула в ладоши. Ничего.

Нет, ну это точно издевательство какое-то!

Утро началось тихо и спокойно. Меня никто не тревожил, кроме одной служанки, которая принесла завтрак.

Наверное, этому отчасти способствовало то, что за время, которое пробыла одна, я успела изрядно себя накрутить. В основном из-за зеленого. Я же девушка молодая, и как-то не случилось никому отдаться почти до двадцати лет. И надо признать, в ближайшее время я не собиралась исправлять эту «несправедливость». Поэтому пусть кикимор поумерит амбиции, а то… Что-нибудь придумаю!

К тому же служанка сказала, что Ла-Шавоир вернулся еще утром и совсем скоро должен изъявить желание меня видеть, и это добавляло нервозности. Желание не изъявлялось уже часа эдак три, поэтому мое нетерпение пополам с раздражением росло. Очень уж хотелось все прояснить…