Константин Калбазов - Скиталец. Боярин

Из гостиницы отправил письма названым братьям Петру и Федору Москаленко, дабы те выступили его секундантами на предстоящей дуэли. Ну и телеграмму на Голубицкий, старикам-разбойникам. Не то чтобы на всякий случай, а чтобы они были в курсе. Еще обидятся.

Когда поднялись в номер, Яков удалился в свою спальню и предался послеобеденному сну. Измайлов же разложил этюдник, взял одну из рамок с натянутым картоном. Смочил его и вооружился красками. Ничего не поделаешь. Если он собирается достичь высот мастера, ему нужно рисовать, рисовать и рисовать. Кстати, опыт «Акварели» уже дошел до половины и замер. И так будет, пока не подтянутся остальные умения.

Радует одно. Как только показатели достигнут четверти, количество получаемого опыта возрастет вдвое, хотя и в этом случае составит всего лишь триста двадцать очков. Но даже для достижения этого показателя ему нужно написать еще шестьдесят девять акварелей. Вот Борис и пишет их, используя каждый час свободного времени. Вернее, три-четыре часа, которые уходят у него на одну акварель.

Не мог Измайлов писать их, растягивая процесс на несколько подходов. Хотя такое и возможно при работе сразу с несколькими картинами. Однако он вдруг понял, что акварель для него стоит особняком. Она выражает его настроение и чаяния в данный момент. И если он не завершит ее за один подход, то потеряется магия и очарование этих теплых, ласковых и непокорных красок.

Масло было полностью подвластно его воле и поддавалось абсолютному контролю. Акварель же походила на взбалмошного подростка, живущего не разумом, а эмоциями. Чуть зазевался, и настроение картины может измениться на противоположное. Но это-то Борису и нравилось особо. Берясь за кисть, он никогда не был уверен в результате. Тот для него оставался загадкой практически до самого завершения работы…

– Привет! Соскучился! – возбужденно произнес ворвавшийся в номер Григорий.

Хорошо хоть Борис работу над картиной закончил и как раз хотел заказать в номер кофе. А то ведь после такого появления весь настрой насмарку и незавершенную картину можно выбрасывать. И это даже несмотря на то, что писал он акварели в своей пренебрежительной манере.

Кстати, эти работы произвели впечатление на Елизавету Петровну, а уж она-то разбирается в живописи. Может, Измайлов еще выступит в этом мире в роли зачинателя авангардизма. Шутка.

– Ты чего прилетел за тридевять земель? – удивился Борис.

– Да ладно. Тут всего-то неполных сто километров, – отмахнулся Травкин, водружая на письменный стол свой саквояж.

– Я так понимаю, у тебя что-то срочное? – кивая на стол, поинтересовался Борис.

– Не то чтобы горело, но я не удержался. Смотри.

С этими словами он извлек из саквояжа коробку знакомых габаритов – с небольшую посылку и с торжественным видом поставил на стол.

– Вот! – едва слышно выдохнул он.

Артефакт «Наводчик».

Рассеивание снарядов – 7 %.

Масса снарядов – 4,5–45 кг.

Количество зарядов – 4.

Состояние заряда – 100 %.

Время работы – 4 часа.

Перезарядка – 10 дней.

Состояние механизма – не взведен.

– Вот оно как! – искренне восхитился Борис. – Так вот над чем вы с Павлом Александровичем работали два с половиной года!

– Ну, работали – это громко сказано. Это от начала и до конца его детище, я только подвизался у него всего лишь в роли токаря.

– И как это действует?

– Приделываешь на тумбе орудия крепление, и все.

– И сколько таких можно установить на одну пушку?

– Номер с «Защитником» не пройдет. Одна пушка – один артефакт. И видишь, ограничения по массе снаряда. Семидесятипятимиллиметровые пушки и стопятидесятимиллиметровые орудия в этот диапазон еще укладываются. Да и то не все. Шестидюймовый «Армстронг» с его пятидесятитрехкилограммовым снарядом проходит мимо. Как и пушка Дубинина с излишне легким.

– Да и черт с ним. Как раз то, что нужно сейчас. А там измыслите еще. Кстати, что по правам?

– Павел Александрович передаст их Голубицкому. Тут без вариантов. Слишком серьезный вопрос.

– Как и с «Защитником».

– Ну, усовершенствование «Защитника», как и «Аптечки», Эфир зачел нам обоим, так что без обоюдного согласия передать права мы не сможем. Правда, чертежи «Наводчика» он мне передал еще до того, как уступит права боярину. И если для собственных нужд, а не на продажу, то и предъявить нам нечего.

– Согласен. А усовершенствовать артефакт сможешь?