Мария Покусаева - Зеркала. Темная сторона

– Могу ответственно отвести тебя к Ренару. Он, поверь мне, человек, если это принципиально.

– Нет! – Я мотнула головой. – Дело совсем не в этом!

– О да! – Маг угрожающе спокойно поднялся с кресла и шагнул в мою сторону. – Дело в том, что кого-то ударило в голову, и кто-то решил раскапризничаться.

– Только попробуй, – прошипела я, заметив, как он сделал едва уловимое движение рукой, которое я восприняла как угрозу, – только попробуй применить на мне что-то из арсенала этой твоей магии. Ни о каком доверии после такого можешь и не мечтать!

Кондор остановился и с удивлением посмотрел сначала на меня, потом – на свою руку, в сторону которой был направлен мой взгляд.

– Мари… Я не собирался даже… – выдохнул он.

– Не верю, – я еще больше нахмурилась.

Мне очень хотелось плакать от страха и обиды, и на волне внезапной, пусть и закономерной, вспышки гнева я уже хотела придумать какую-нибудь еще колкость, но не успела.

– А-а-а, – простонал волшебник. – Ты сейчас настолько невозможная, что… Неблагой с тобой, милая, но в случае чего – сама виновата!

Пока я открывала и закрывала рот, как рыба, разрываясь между злостью и здравым смыслом, Кондор стремительно подошел ко мне и как есть, в иномирской одежде, босоногую, растрепанную, схватил за руку и потянул за собой.

К зеркалу.

Темная ткань, кажется, сползла с него сама по себе.

Я настолько удивилась, что даже не успела возмутиться.

Зеркало стояло у стены в круглой комнате.

Кроме этого зеркала – единственного чистого, яркого, сияющего новизной – здесь было еще семь, выглядящих так, словно их скупили недорого у торговца никому не нужным, но очаровательным старьем. Потускневшие, с изъеденной временем амальгамой, с потрескавшимися кое-где рамами, очень непохожие друг на друга по стилю или форме, эти зеркала располагались в разных, иногда неожиданных местах.

Одно было овальное. Оно доставало мне до пояса и, наверное, было создано для того, чтобы висеть в дамском будуаре: раму его украшал узор из крупных роз, покрытых стершейся кое-где золотой краской. Зеркало стояло у небольшого письменного стола, прислоненное к нему. Мне его положение казалось настолько неустойчивым, что я с тревогой поглядывала – не упадет ли это зеркало от одного моего неверного движения.

– Какая-то обитель сумасшедшего, – буркнула я, на что маг хмыкнул. – Я надеюсь, в этот раз без сюрпризов вроде внезапных принцев?

– О нет, никаких принцев, – пообещал Кондор.

Его улыбка сейчас была доброжелательной, но в глазах застыла тревога. Кондор по-хозяйски раздвинул шторы на одном из узких высоких окон и посмотрел в зимний день снаружи. Там, за окном виднелись крыши домов, невысоких, застывших среди голых деревьев.

Видимо, мы были где-то под самой крышей.

Ощутив под ногами мягкость ковра и отдышавшись после перехода, я осмотрелась чуть более внимательно.

Надо сказать, все эти зеркала были единственной, пусть и бросившейся в глаза странностью комнаты. В остальном она не слишком отличалась от кабинета какого-нибудь ученого с одной из старинных картин. Место между окнами занимали высокие книжные шкафы, заполненные так, что некоторые полки слегка прогнулись. Около одного из этих шкафов стояло зеркало, а напротив зеркала, вписанная между полок, обрамляющих ее аркой, была настоящая дверь.

Эта дверь внезапно открылась, и в комнату вошел незнакомец. В одной руке он держал фонарь с кристаллом, а другой прижимал ко лбу намокший платок, в который было что-то завернуто. Парень увидел меня и застыл в изумлении, близоруко щурясь. Его рука с платком медленно опустилась.

Я тоже рассматривала вошедшего с удивлением и жадностью, отмечая и его растрепанный вид, и измятую одежду, и легкую бледность, и то, что он был, кажется, на несколько лет младше Кондора или просто казался таким.

У него были короткие, чуть ниже ушей, светло-русые волосы и какой-то щенячий взгляд.

И здоровенная шишка на лбу.

К ней, собственно, он и прикладывал платок.

– Милосердный брат, – прошептал юноша, не отрывая от меня взгляда.

Я сделала шаг назад.

– Мне невероятно приятно сравнение с Милосердным, – сказал Кондор, – пусть я и свято верю, что милосердие и смирение не входят в список моих добродетелей. Особенно – сейчас. – Он хмуро покосился на меня, а потом обернулся к несчастному хозяину комнаты, который снова прижал платок ко лбу и поморщился от боли. – Доброе утро, Габриэль. Это – леди Лидделл, она со мной, – добавил он, кивнув в мою сторону.