Илья Романов - Липовый барон

Указ спустился сверху. Тысячник, лощёный лизоблюд, просто поставил в известность кор-сэ́ Загра, что надо временно усилить девятую сотню и – о чудо – даже назвал конкретные имена для этого. Для бального плясуна, что формально, лишь по бумагам, управляет тысячей, знать поимённо кого-то в тысяче по меньшей мере странно.

Ну как же! Всего-то дел: дать увольнительные кому-то в девятой сотне и под этим соусом вызвать подкрепление. Меня и ещё нескольких человек, чтобы не было заметно моё убийство. Убрать одного переведённого или пришить одного из нескольких переведённых – это разные вещи. Смерть одного среди нескольких – это случайность. Смерть единственного – это конкретный маркёр, что был заказ.

К слову сказать, девятая сотня – это почти отбросы тысячи. Тут такая градация, что первая сотня в тысяче лучше второй, вторая лучше третьей и так далее. Десятник первой сотни выше по званию десятника второй сотни и так далее. То же самое касается и тысяч.

Гижек что-то вешал, что моё понижение – это временно, что формально он мой командир, а я временно откомандирован. Он дурак или притворяется?!

Тут дело вовсе не в понижении. Цель – разлучить меня с Антеро, убрать довесок ко мне, лишний неучтённый фактор, от которого лучше избавиться перед операцией.

К тому же девятая сотня – это не пятая. Пятая частично патрулирует Шакшу и частично на обороне Холма, а девятая сотня патрулирует ворота между Шакшей и Скотным двором и сам Скотный двор.

Скотный двор – это уже не место проживания дворян, а постоянная текучка торговцев, наёмников, черни. Скажем так, более криминогенный район. Об этом городе я могу много что рассказать, всё-таки тут живу, правда, почти у самих ворот в Шакшу, где намного спокойнее.

– На сколько меня переводят? – неожиданно для себя я услышал свой голос как бы со стороны.

– На неделю… Две… – Запнувшись кор Гижек добавил, показав, что ничего не решает: – Три… Пока не выздоровеют… Через месяц, по закону, больных комиссуют, так что это самый большой срок…

Угу! Так я и поверил! Если протяну месяц, то что-то новое придумают, а мне этот месяц ещё как-то прожить надо…

Жизнь вильнула задом. После визита к Гижеку новой неприятной новостью стало то, что мой выходной заканчивается сегодня, а не через день. Нас с бродягой ещё и в разные смены поставили. Он в дневную, а я в ночную и наоборот. Идти теперь на службу невыспавшимся. Мелочь, а неприятно.

Хотя какая мелочь?! У нас теперь разные периоды бодрствования и сна, даже вне службы на выходных, которые тоже не совпадают. Сомнительно, что мы теперь будем вместе. Как там у римлян? Разделяй и властвуй.

– Иди, – вместо напутствия выдавил из себя мой отморозок, провожая меня на службу. – Помни, я на тебя поставил!

Ну спасибо! Не забуду! Такую злость во мне пробудил. Ну, уроды, я, конечно, не могу с вами рассчитаться, но назло вам буду жить.

О дальнейшей рутине расскажу по касательной, не стоит это болото подробного пересказа.

Я постепенно вхожу в новый распорядок дня. Десятник мне попался явная крыса и стукачок. Десятник девятой сотни, седьмого десятка Катэ. Да, именно Катэ, без всяких кор. Катэ! Что за имечко-то?! Катька!

Десяток тоже как на подбор: вечно бухие или похмельные парни. Хотя тут, наверное, я наговариваю от раздражения. Сам не ангел, а от нервов мне сейчас в любой тени мерещится убийца. Десяток стоит на страже ворот между Шакшей и Скотным двором, изредка патрулируем улицы ночного города.

Катэ, коленвал ему в штаны с проворотом, на второй день знакомства, в дневной страже сказал, чтобы я не носил сюрко с гербом короля в свободное время, типа не по уставу. Это тебе не Юдус, который вошёл в моё положение и подсказал, как минимизировать риски.

Одно хоть радует: до места караула мне теперь добираться всего ничего.

Теперь травану о моих предосторожностях. Сразу после ночной смены, на которую попал, как только распрощался с Гижеком, я начал страховаться.

Страховка?! Ну как вам это объяснить – интуиция. Держусь центральных улиц, даже если кто-то там подвывает в подворотне сексапильным женским голоском, что её насилуют. Наивные, так я и повёлся на замануху. Ну, а если и в самом деле было насилие, то сори, барышня, я тоже жить хочу. Тебе что, отряхнулась, слёзки утёрла и дальше пошла, а мне пропустить вспышку значит умереть.

Эй! Вы там не войте, романтичные барышни и прыщавые мальчики! Вступался я уже в этом мире за изнасилованную девочку, чуть сам не подох. Мой лимит благородства исчерпан с тех пор, как на меня начали серьёзную охоту. Дворян полна столица, и что, я самый рыжий, чтобы влезать во все кипиши?!