Array Илай Шань - Филолог. Магия Слова

Троглодит отстраняется от Татьяны и смотрит на нее с довольной улыбкой. Да, там есть на что посмотреть: грудь четвертого размера стоит, как два мяча для волейбола.

– «Кье»!

Я хочу обрести силу, чтобы размазать по стене этого чертового троглодита. Я ненавижу себя за то, что учил алфавиты вместо того, чтобы ходить на тхэквондо.

Троглодит отходит еще на полшага, рассматривая грудь девушки. Он уже не торопится и растягивает удовольствие.

Таня распрямляет спину и даже кажется немного выше. И все же, какая она маленькая, особенно в сравнении с двухметровым монстром.

– «Кье»! – голос Татьяны крепнет. – Не подходи ко мне!

Ну, где же сила? Я же попаданец, по законам жанра я должен угрохать этого урода одной левой.

Сила в буквах. Сила в словах. Сила в синкретизме.

Между Татьяной и троглодитом вырастает деревянная стена.

Слишком мало для защиты… Мне страшно. Наверное, впервые с момента попадания в этот мир.

Троглодит бухается на колени, затем заваливается на бок.

Я подхожу к нему и трясу за мощное плечо:

– Эй, чувак, ты потерял сознание?

Татьяна стоит за деревянной стеной, не шевелясь.

Я поглаживаю крестик: если Бог есть, то это Лесной бог, защитник девичьей чести.

Троглодит не реагирует на мои действия, и я обливаю его кувшином холодной воды.

Он очнулся, но вставать не торопится, только стонет и хнычет:

– Синкретисты, синкретисты… Умоляю, не говорите принцессе. Умоляю.

Таня не шевелится. Видимо, еще не отошла от шока, хотя ясно, что в таком состоянии насильник не обидит и сопливого троглодёнка.

Я мечусь то к поверженному чудовищу, то к остолбеневшей одногруппнице. И решаю сначала все же помочь подруге.

Кое-как натягиваю на девушку свою толстовку. Ее порванная футболка теперь годится только для мытья полов в замке. Надо будет попросить кастеляншу выдать нам хоть какую-то одежду. Затем беру Таню под локоть и тащу в спальню:

– Милая, хватит изображать «стояние Зои». Тебе надо лечь. А с зеленым придурком я сейчас разберусь.

Девушка упирается. Какая она тяжелая, хоть и маленькая. Видимо, сиськи весят под два килограмма каждая.

Наконец, я довожу одногруппницу до ее покоев и укладываю в постель. Она выглядит такой несчастной и беззащитной. Это уже не та гордая отличница, которая посылала всех студентов, никого не подпуская к своему телу.

Я пытаюсь застегнуть толстовку на ее груди. Не сходится, зато в плечах кофта болтается. Ничего, ей в моих шмотках не на бал идти, а пережить одну ночь. Всего одну тяжелую ночь.

Укрываю одеялом, подтыкая со всех сторон, как делала мама в детстве. Только целовать ее не буду, не хватало нам здесь еще одной деревянной стены. За такие изменения архитектуры замка Ульрика нас по головке не погладит.

– Спи, ты в этом гнездышке в полной безопасности, – говорю я Тане, обращаясь с ней, как с ребенком.

Филологов учат куче бесполезных вещей: древним языкам, на которых никто не говорит. Философии, о которой все забыли. Картине мира, которая давно устарела.

Но никто не учит словам для девушки, которую едва не изнасиловала инопланетная чешуйчатая тварь.

Я тихо закрываю за собой дверь, попутно отмечая, что девушке выделили куда более приличную комнату, чем мне. А я-то думал, что смог покорить сердце Ульрики. Размечтался…

Троглодит на том же месте. Он в сознании: плачет и бьется в судорогах.

Я легонько его пинаю, вымещая остатки страха и злости. А так не привык никого бить, даже насильников. Пацифист по призванию. Гуманитарий по прихоти судьбы.

Нет у родителей денег на топовые вузы и востребованные специальности.

– Как тебя зовут? – я делаю попытку поднять троглодита, но безуспешно. Сил так и не прибавилось.

– Лот, Ваше Синкретство.

– Ваше Сиятельство, – поправляю этого невежу.

– Вы же господин синкретист, поэтому Синкретство, – настаивает троглодит. – Простите, умоляю, только не говорите принцессе. Я год в должности телохранителя, на женщин времени нет, а в отгулы не отпускают. Ульрика чего-то боится. Слухи ходят по королевству о разных…

Я рявкаю:

– То, что женщин не видишь – это не оправдание! Всегда есть возможности для… хм… самостоятельной работы. Я же как-то справляюсь, хотя мне в сто раз тяжелее, чем тебе. Учиться в окружении ста красавиц, которые тебя не замечают – вот это испытание для нервов. А у тебя тут и соблазнов нет. Одни зеленоватые толстухи в париках. Одна принцесса – вроде ничего, после двух кальянов потянет.