Майя Полумиско - Гаситель

– Спасибо, – сказал Айнар.

Кружка с чаем была жестяная, он обжегся, схватив ее. Гарат Ашшала села напротив, трехногих табуреток оказалось три, последняя стояла, задвинутая под клеенку, словно ожидала еще гостей.

– Технарь, значит. Технаря мы давно искали. Врач есть, математик… – она поморщилась, морщины поджатых губ сложились в фигуру «утиной попки», как выражалась Ленка. – Не будем о нем. А ты, значит, технарь.

Он жевал бутерброд и кивал. Успел даже проглотить огромный кусок – вкуснейшая еда, ничего лучше не пробовал, а все потому что побегать надо от полуреальных волков, тогда хлеб с солониной за амброзию сойдет.

Гарат Ашшала стукнула по столу. Из ее кружки выплеснулась лужица черного чая.

– Говори, кто ты.

– Айнар… Айнар Венегас.

– Быстрее. Без пауз.

– Родился в деревне Кривошейки. Отец Джерайя Венегас, торговец. Мать – Дакоти Ашор из Иммираха, что в Тесхене. Умерла, когда мне было… двенадцать.

Отец бил ее.

Он ударил по груди однажды, пьяный, потому что остальные поносили: зачем на чужачке женился. Он любил ее сначала, Айнар всегда так думал, и он пытался любить отца, но, когда от Джерайи Венегаса пахло кислым пивом, Дакоти пряталась, и не всегда удачно.

«Я всегда жил в этом мире».

«Кто это думает?»

– Ты, – ответила Гарат Ашшала. – Это все ты. Про подселенцев тебе объясняли?

– Нет, – покачал головой Айнар.

– Ясно. О квантовой теории множественности миров что-нибудь слышал.

– Обижаете, госпожа Ашшала. Я все-таки физик.

– Ну да, – фыркнула она. – И сколько лет на адронном коллайдере проработал?

Айнар глотнул чая и запихнул в рот еще один кусок «яблока», а потом полил вареньем бутерброд. У него были своеобразные вкусы.

– В общем, раз уж ты Технарь, то что-то соображать должен. Для подселения выбирают тебя же, только здесь. В этом мире. Другое имя, а судьба… обычно немного похожа.

– Но кто? И зачем? Почему меня вообще сюда отправили и вас тоже?

Вот это про «отражения» и «квантовых двойников» звучало фантастично, но в меру. Айнар был практичен. Основной его вопрос сейчас сводился к: какого, собственно, хрена?

Гарат Ашшала достала сигареты – термоядерные какие-то, «Кент восьмерка», что ли, закурила от квадратной бензиновой зажигалки. Курина она в сторону, стараясь не мешать гостю, не перебивать аппетит.

– Видимо, очень торопились, раз не объяснили. Ну слушай.

Она говорила долго, Айнар кивал, потом достал из успевшего за недолгую прогулку стать помятым саквояжа журнал и карандаш. «Помедленнее, я записываю», – так и вертелось на языке, но Гарат Ашшала давно здесь, и скорее всего, не узнала бы цитату.

Выходило, что каждый человек имеет своего двойника в нескольких мирах – «может, их тысячи». Айнар, когда еще не был Айнаром, читал книжки про всяких там «попаданцев», радостно ухватился за эту идею, но Гарат его только смерила презрительным взглядом:

– Какие еще попаданцы? В кого, Сталина, Ленина? В короля эльфов? А в той своей реальности ты был королем?

– Нет, – признал Айнар.

– Ну так чего же ты хочешь?

Ничего он не хотел, молча слушал дальше. Про «дублей», как их обозвал в записях Айнар, закончилось быстро, а потом пошло главное.

Почему и зачем.

В этом мире правит магия. Она есть в том или ином проявлении везде – «колдуй баба, колдуй дед», черные кошки с числом «13» под хвостом, соль через плечо. Не на пустом месте это появилось.

– Магия, – изрекала Гарат Ашшала тоном учительницы в средней школе, даже не препода в универе. – Определенный этап развития мира. Как первичный бульон с булькающей протоплазмой. Со временем протоплазма собирается в простейших, простейшие делятся друг с другом таланты и кооперируются в клетку с рибосомами, комплексом Гольджи и синтезом АТФ. Магия отмирает за ненадобностью…

Тут она прищурилась, Айнар попытался мысленно изобразить клетку, вытянутую и похожую на авокадо, внутри большая косточка-ядро, вокруг мелкие органеллы, но уроки биологии подзабыл. Органическая химия представлялась в виде полимерных материалов. Углеводороды, спирты, масла. И так далее. «Это другое».

«Сейчас двойку влепит», – мелькнула мысль.

Не влепила.

– В тысяче миров магия на девяносто девять процентов отмирала до эпохи динозавров. Дальше эволюция говорила «я сама», порождала сначала чудовищных ящеров, потом тварей поменьше и так далее до безволосых двуногих обезьян с даром речи и невероятным по этому поводу самомнением. Но здесь что-то пошло не так. Магия не вымерла, она осталась единственной движущей силой.