Полина Рей - Невеста безликого Аспида

– Тэя, а у вас здесь женщины… вне стен монастыря, имею ввиду, пользуются ли какими-то ухищрениями, чтобы стать более привлекательными? – задала я вопрос, усиленно делая вид, что меня это не особо волнует.

– Ухищрениями? – с недоумением, отчётливо сквозившем в голосе, переспросила Тэона, и я поняла, что дело плохо.

– Ну, да. Например, чтобы ресницы были более чёрными. Или губы – красными.

– А! Такими, конечно. Но редко. А что?

– Ну, может, у тебя есть что-то подобное? – поинтересовалась я, надеясь, что мне не придётся лезть в камин за сажей, чтобы использовать её в качестве туши. Или натирать щёки свёклой, как в «Морозко».

– Есть. Мне Абель привёз с юга, но я им никогда не пользовалась.

Тэя нахмурилась, а мгновением позже буквально просияла:

– Я поняла! Ты хочешь быть особенно красивой на этом приёме.

«И наверняка она решила, что желаю я этого исключительно для её занозы-братца», – мрачно подумала я, следя взглядом за тем, как Тэона выпархивает из моей комнаты.

В целом она была права. Я действительно желала быть особенно красивой на этом приёме, но делала я это отнюдь не для Адальмара. Мне вообще хотелось вновь почувствовать себя привлекательной и желанной. В моём мире и с внешностью Аделины с этим не было никаких проблем, и косметикой я пользовалась исключительно чтобы подчеркнуть свою красоту. В случае же с Эллой придётся постараться.

Вскоре Тэона вернулась обратно с бархатным мешочком, в котором обнаружилось несколько баночек. Румяна, краска для ресниц, а попросту – тушь, что-то схожее с помадой. Я уселась перед зеркалом и придирчиво посмотрела на своё отражение. Что ж… нужно будет повозиться со всем этим добром, вспомнить, какие цвета и макияж идут блондинкам, ну а после… после добиться того результата, который я представляла себе, и надеяться, что его оценю не только я.

– Ты такая хорошенькая! – в который раз воскликнула Тэя, когда я крутилась перед зеркалом в изумрудном платье. Его сшили в первую очередь и в рекордные сроки, подгоняемые сестрой Адальмара, которая буквально стояла над душой у нескольких швей, что не просто успели сотворить целое платье, но даже вышили подол. На нём теперь красовался причудливый орнамент. Как по мне – излишняя роскошь, но Тэя не успокоилась, пока не украсила платье так, как ей виделось.

– Спасибо, – я в последний раз покрутилась перед зеркалом и действительно осталась довольна своей внешностью. Из того, что мне перепало в наследство от Эллы, вряд ли можно было бы слепить что-то более интересное. Дымчатый макияж, сделавший взгляд более выразительным, и конечно, акцент на губы – то немногое, что действительно привлекало внимание.

– Не благодари, ты действительно очень хоро…

– И мы почти опаздываем.

О! Кажется, этот голос я уже была способна узнать из тысячи. Теогард Адальмар собственной персоной. Без стука, что даже не оспаривается, ибо хозяин замка имеет право ходить везде, где ему вздумается.

Я повернулась к нему и замерла. Почему-то хотелось, чтобы он оценил, как преобразилась его невеста. Но вместо этого Тео кивнул сестре на дверь с безмолвной просьбой выйти, и Тэя всё же повиновалась, хоть и бросила на меня обеспокоенный взгляд.

И мы остались один на один. Я и Адальмар, что до сих пор не смотрел на меня. Отводил взгляд, рассматривал убранство комнаты, но меня будто бы не замечал. А когда всё же повернулся в мою сторону, в его глазах я увидела привычную холодность.

– Вы кое-что оставили в библиотеке, – проговорил Теогард, и я увидела мой рисунок, зажатый в его руке. – Потрясающее… художество.

В голосе Адальмара послышалась насмешка, и я хмыкнула. Не врать же теперь, что автор изображения вовсе не я? Тео почувствует ложь сразу, и ему совсем не нужно обладать для этого какими-то особыми талантами.

– Я рада, что вы оценили его по достоинству, – проговорила я и повернулась лицом к зеркалу. – И не стоило себя утруждать. Я бы нашла рисунок сама… Когда-нибудь.

– Ну, что вы? Принести его вам нисколько меня не затруднило.

Теогард подошёл ближе, бросил лист бумаги на туалетный столик возле зеркала и, встав так, чтобы смотреть мне в глаза, поинтересовался:

– Почему вы его уничтожили?

У меня машинально округлились глаза. Он издевается? И что вообще такого в этом самом рисунке? Ну, побаловалась, ну, испортила. Неужели стоит вообще придавать этому значение?

– Потому что я так захотела. А почему вас это интересует?

– Потому что я желаю получить от вас свой портрет. Только без дополнительных… штрихов.