Юрий Москаленко - Дворянин. Книга 2. Часть 2. Неподъемная ноша

– Дмитрий, опять? А то, что тогда придётся серьёзно перестраивать плавильные печи, тебя не беспокоит. А то, что с подвозом топлива тоже проблемы, ты не думаешь – злиться Иван Акимович.

– Беспокоит, но и выхода у нас нет. Всё равно придётся перестраивать, хотите вы этого или нет – отвергаю все его домыслы, и обвинения.

До дома дальше мы ехали не довольные друг другом. Наверное, я слишком много хочу, заставляя людей против их воли делать не очень понятные им движения. Им приходиться постоянно напрягаться и ломать привычный образ их жизни, а это никому не нравиться. Да ещё и рисковать годами заработанными средствами. Они не очень-то и воспринимают большую войну, а такую как будет, тем более. Все мои разговоры пока почти в пустую… хотя сам Мальцев и начинает задумываться. Но тут, по-моему, у него работает больше интуиция, чем понимание надвигающейся катастрофы. Ладо с крепостными мастерами и мещанами, им это как раз в радость, даю на своих заказах возможность заработать. Но с такими как Мальцевы и другими, получается плохо. Они начали уставать от меня. Надо бы мне немного притормозить, пришёл я к выводу.

– Ну и почему совсем ничего не сделано? – удивляюсь я, уставившись на мастеров, которые делают мои новые дилижансы повышенной комфортности и проходимости. Не начато и производство лафетов для полевых кухонь.

Рядом со мной Анджей Радомирович Новак улыбается себе в усы, смотря на всё это. Смешно ему, видите ли, обозревать мой ошарашенный вид. Он приехал на следующий день после нашей поездки с Мальцевым. Вообще, он исполнял обязанности управляющего второго дома Мальцева в Москве и директора магазина, который находился там рядом. Волей Мальцева, передав дела помощнику, и отправился со мной в Людиново. По дороге мы с ним сначала поделились новостями и поболтали ни о чём. Потом я примерно рассказал, что затеял в Людиново, ведь ему придётся всё проверить и доложить Мальцеву, что я там такого нагородил. Зато он высоко оценил мой трофейный дилижанс и принялся неистово его нахваливать.

– Ну как наладим своё производство, подарю и вам – чтобы остановить поток его лести. Понял я его витиеватые комплименты. Сделаю и ему какой-нибудь эрзац проект попроще, для города. А куда мне деваться? С управляющими и доверенными людьми Мальцева хочешь, не хочешь, а надо дружить. А нюх у них на наживу великолепный.

– Вот тут такое дело, барин – начал один не смело из мастеров, и подаёт мне тонкий красноватый прут. – Мы тут покумекали, и изготовили хороший металл, но деньги на медь нужно. Посоветовались с вашим человеком и решили, вас дождаться.

– Вы же всегда сами, Дмитрий Иванович, всегда на качестве настаиваете – начал оправдываться Воробьёв. Это с ним мастера советовались.

– Ну, давай посмотрим? – после минутного размышления соглашаюсь. Пока рассматривал прут, погасил в себе чувство досады за задержку. Пора уже в Венгрию ехать, а я ещё тут копаюсь. Опять придётся на двух разных дилижансах ехать. Хоть одно радует, наступает лето.

Всей толпой идём в кузнецу. Мастера сначала ударили по металлу кувалдой, потом гнут прут, пытаясь его сломать. Металл чуть, чуть эластичный, это хорошо. Сломали. Смотрю на место разлома. Похоже на какой-то легированный чугун с примесью меди и ещё чего там мастера намешали. Очень необычно и …здорово. Как же они его сделали?

– Кто придумал? Рассказывай – командую молодому мастеру, которого вытолкнули старшие.

– Ну, я добавил в горячий и жидкий чугун немного меди. Потом добавил немного хорошего карьерного песка с мелко перетёртыми ракушками. Так сутки и держал горячим. Потом постепенно ещё больше полдня, охлаждал.

Значит, выходит так. Что в тигель из огнеупорной глины, где расплавили чугун в горне, добавили немного меди. Потом песок с кольцевыми отложениями. Скорее всего, попала и угольная пыль, перешедшая в графит. В результате получился красноватый легированный чугун, с очень необычными свойствами. Но очень для меня с нужными и полезными признаками. Ну что же, молодец мастер.

(Молодой мастер сам того не зная, повторил американский способ томлении сплава в песке при температуре 800–850 градусов. В этом процессе графит располагается между зернами чистейшего железа. В итоге чугун приобретает вязкость. Но тут сплав получился несколько другой. Ни ГГ, ни мастер этого просто не знают – прим. Автора .)

– И как зовут тебя мастер? – ещё раз обдумав всё, интересуюсь. Немного подыгрываю парню, назвав его мастером.