Анна Потий - Врата. Выжженная земля

– Я принесла тебе еще плед, чтобы ты не замерзла ночью… – я вздрогнула от неожиданности, когда Лия вернулась в комнату. Она замерла, увидев в моих руках куклу.

Наверное, добрую минуту мы смотрели друг на друга, я с куклой в руках, а она с одеждой и пледом, пока Лия, наконец, не оттаяла и не опустилась рядом со мной. Я рассказала ей о своем видении, подивившись, природе его возникновения.

– То, что ты видишь, работает как воспоминания, – начала объяснять Лия. – Ты же можешь визуализировать перед собой картинку какого-нибудь события двухлетней давности, например?

– Ну, конечно.

– Здесь тот же принцип, но только ты вспоминаешь не события прошлого, а события прошлой жизни. Правда, есть одно неудобное условие воплощения на планете Земля: ты подчистую забываешь свои прошлые жизни до нового перерождения, с очень редкой возможностью что-то восстановить. Но так как ты сейчас не на Земле, а в мире, где властвует магия, то воспоминания даются тебе легче. Какие-то привычные в прошлом вещи запросто их вызывают, если ты не сопротивляешься. То, что ты вспомнила, было нашей третьей совместной жизнью: я тогда была твоей сестрой, на 13 лет старше. Родители наши умерли, и мы с тобой остались одни, почти без денег, в холодном доме, в разгар войны. Тебе было 4, а мне 17. Я тогда звалась Адолией, а ты Аделиной. Я сшила тебе куклу из старых лоскутков, чтобы хоть чем-то порадовать. Тяжелое было время, но мы смогли справиться и помочь не только себе, но и другим людям. В конце той жизни мы решили, что дальше будем постоянно воплощаться как мать и дочь, и ты просила всегда называть тебя Авророй. Тебе нравилось это имя. Мои же имена всегда оканчивались на – лия. Я выбирала родителей, которым они нравились. И только в этой жизни я просто Лия.

– А меня вообще-то хотели назвать Марией. Но когда я родилась, мама посмотрела на меня и сказала: «Да какая же она Мария, она Аврора!». Папа сначала возмущался, ему нравилось, что имя Мария начинается так же, как и имя моего старшего брата Максима на «ма», а потом согласился.

– Потому что ты уже добрую сотню жизней Аврора, – Лия погладила меня по плечу. – Она почувствовала.

– Так странно… – наверное, я еще много раз произнесу это слово, прежде чем привыкну к тому, что со мной происходит. – А почему же тогда я увидела пожар в Ольховице? Он же не относился к моей прошлой жизни.

– Там очень сильная остаточная энергия зла. Восприимчивые люди всегда там что-то видят. Надо бы очистить деревню, но для этого нужно чуть больше шаманов, чем я и моя бабуля, поэтому пока не получается. У меня есть несколько учеников, но все они не дотягивают до нужного уровня. Знания есть, а сил нету. Даже у Евы способности слабые, хоть она и очень старается. А вот твоя душа всегда была одаренной. Умение видеть – один из твоих главных даров и он начал пробуждаться, едва ты тут оказалась. Видишь, как здорово?

Очень здорово. Я попала в какой-то ненормальный волшебный мир. Привычный скептик во мне жаждал подтрунивать над всей этой магией, но что-то в глубине души отзывалось. Магия была мне близка, как ни пыталась я засунуть ее подальше.

– Ладно, милая, приведи себя в порядок, а потом спускайся вниз на обед. У тебя есть целый час.

Лия еще раз погладила меня по плечу и вышла из комнаты. Я посмотрела, что она мне принесла. Из одежды был домашний костюм из теплых штанов в коричневую, серую и белую клетку, и кофта с длинным рукавом, темно-бежевая, с низом из такой же клетки, как штаны. Симпатично. Бежевое мягкое полотенце и уютный плед нежного абрикосового цвета, связанный спицами, с узором из нескольких видов кос и ромбов, и помпонами по краям. Не плед, а настоящее произведение искусства! Как же я мечтала, чтобы моя мама умела вязать! У моих детских подруг были чудесные вязаные свитера, а у меня только шапка и шарфик, и то связанные кое-как бабушкой. Повзрослев, я научилась сама вязать шарфики и летние сумочки крючком, но со свитерами так и не сложилось. И вот я прихожу в дом, где на мои озябшие без любви и тепла плечи накидывают самый лучший в мире вязаный плед, который к тому же так мило гармонирует с моими рыжими волосами. От нахлынувших эмоций я опустилась на пол возле кровати и расплакалась.

Я чувствовала такую сильную вину за то, что не пришла в семью этой женщины, мне было невыносимо горько от этого. Я променяла заботливую, любящую маму-рукодельницу на строгую и не понимающую меня мать, которая не умела вязать и шить, и готовила самые обычные блюда без изысков. Моя мама даже печь пирожки и пироги не умела! Рецепт самого вкусного тыквенного пирога я узнала от чужой бабушки в одной из деревень, где фотографировала заброшенные дома.