Андромеда Васечкина - Ученик ведьмы

– Иду, я, иду! – отозвалась я, бросив тоскливый взгляд на пустое нутро шкафа, так как все его содержимое грудой валялось на кровати.

Есть и правда жутко хотелось, толи от волнения, толи от усердия, с которым я рылась в вещах.

Покинув комнату, я вышла в избу, и устроилась за уютно накрытым столом. Сквозь щели в двери пробивался солнечный свет, в распахнутое окно тянуло свежестью утра, а птички напевали свою песенку.

– Вот, плюшечки, сметанка, молочко, творожок, оладушки, – перечислял домовой, топчась, напротив.

– Присаживайся, раздели со мной трапезу, – спохватилась, вспомнив, что Шиша обязательно нужно пригласить.

– Не откажусь! – домовой тут же подсел к столу, и густо намазал блин сметаной и вареньем.

Но не успела я откусить от пирожка, как в дом без стука забежал Васёнок.

– Доброе утро, Марфа! – сияя как пятак провозгласил он, подсаживаясь к столу. – Доброе утро, Шиш!

– Доброе утро, Вася! – чуть ли не хором ответили мы с домовым.

Удивляясь, как это малец вовремя к приему пищи поспевает, я выпила чашку травяного чая, заев его парой пирогов. Малец ел от души, словно его дня три не кормили.

– Марфа, мы пойдем на ярмарку? – поинтересовался он, между блинами и пирогами.

– Обязательно! – кивнула я. – Только, мне идти не в чем, ибо не думаю, что местные кумы оценят мои наряды.

– Вот и я о том же! – поднял вверх перст указующий Шиш. – Царевича в чем обучать будешь?

– В домашнем халате и тапочках на босу ногу, – буркнула, допивая чай. – Ладно, ешьте, а я еще посмотрю…

– Я уже обо всем позаботился, – кивнул покровительственно домовой. – Посмотри вон в той корзине.

Не переставляя удивляться, я подошла к лавке возле окна и заглянула в корзину. Под тонкой тряпицей лежали какие-то вещи, явно неношеные, чистенькие, яркие.

– Спасибо, – улыбнувшись Шишу, и подхватив корзинку, отправилась в комнату, переодеваться.

Домовой знал толк в моде, кхм, в местной. Вытряхнув вещи на кровать, повертела в руках длинную, почти до самых пят сорочку из тонкой шелковистой на ощупь ткани. Горловина была отделана мелким речным жемчугом, на подобие ожерелья, рукава так же были перетянуты жемчужными нитями. Быстро сбросив пижаму, я облачилась в сие великолепие.

– Красота! – похвалила от души, закрутившись перед зеркалом. – Нимфа греческая!

Но увы и ах, пойти в этом я не могла, ткань просвечивала, поэтому пришлось поверх сорочки натянуть просторный сарафан синего цвета с золотой бейкой по краям и скромной отделкой в виде вышивки по подолу.

– Не, ну, ничего так, – похвалила я сама себя, придирчиво рассматривая отражение.

Дополнив наряд парой жемчужных серег, и закрутив волосы в высокий пучок, нанесла макияж, легкий, нюдовый. Иначе и правда на костер поволокут раньше времени. А так, если не буду отсвечивать, так гляди и продержусь до осени, а там поминай как звали! Вернусь в отчий дом, и признаюсь, от чистого сердца и всей души, что папа как всегда был прав, ничего-то у меня не получается, руки из одного места, и удачное замужество мне не повредит. Буду где-нибудь на жарких островах потомство растить, не без помощи нянь, естественно.

Перекинув через плечо сумку-авоську тысяч так за двести, я, сунув ноги в туфли, благо подол скрыл великолепие, вышла с гордо поднятой головой из комнаты.

– Ой, Марфа! – вскрикнул Васёнок, вставая с лавки, и откладывая не доеденный пирог. – Какая ты красивая!

Зарумянившись от похвалы, я улыбнулась мальчику, смотревшему на меня с таким восхищением, что слезу прошибает от умиления.

– Спасибо, Васенька, – затем посмотрела на домового, тот рассматривал меня придирчиво, словно я экспонат на выставке, а он его творец. – Идем?

– Угу, – кивнул медленно Шиш, обойдя меня по кругу. – Сойдет, только вот, зря подмалевалась, у нас не принято.

– Еще поучи меня! – насупилась я. – Я нюдовый сделала, он почти невиден.

– Хм, а покой его делать, этот нюдовый, ежели его почти не видно? – задал вполне логичный вопрос Шиш.

– Нужно, – гнула свою линию я. – Он подчеркивает достоинства, выделяет глаза… ладно, идем уже! А то так до вечера простоим здесь как истуканы, споря о вреде и пользе макияжа. Кстати, на чем мы поедем? Столица далеко?

– Ну, верст так сто точно будет, – ответил домовой, выгибая бровь, чтобы посмотреть на мою реакцию.

– Что?! – испугалась, и одновременно растерялась я. – Как это сто верст? В наших, это сколько будет?

– Много, – сверкнул белозубо Шиш.

Не успела я рта раскрыть, как вредный домовой подошел к незаметной доселе дверке в стене сбоку от печки, и широким жестом распахнул ее. К моему удивлению, хотя, как я думала, меня уже было невозможно чем-то удивить, за дверкой оказался целый город!