Валерий Пушной - Пораженные безликостью

Манава не сделает с тобой того, что сделаю я, если будешь упрямиться! – Инуфрон шагнул вперед и голос резко изменился. – А где цепь Парвавеллы? Пуватон, почему на ней нет цепи Парвавеллы? Не помню, чтобы она когда-нибудь расставалась с нею.

– В пещере потерялась, – торопливо нашелся Пуватон, внезапно почувствовав острую боль от ожога на руке. – Я за эту цепь стащил ее с лошади, в собственных руках держал.

У нее на шее была. Я хотел сорвать, но цепь вдруг раскалилась и загорелась огнем, – он протянул к Инуфрону обожженную ладонь. – Вот, руку сожгла. А Айдуке – ничего.

Дух Парвавеллы защищал ее. Но больше нет цепи, больше дух не защитит! – сбивчиво частил голос Пуватона.

Молчком Кинилина выпрямилась и подняла голову. Инуфрон нервно дернулся, быстро подступил к ней, сорвал с головы женщины кожаный шлем, и голос его взвизгнул:

– Не она! – Схватил за руку бракута. – Кто это, Пуватон?!

Ты кого привел ко мне?! Обмануть вздумал? С Айдукой сговорился!

Словно ударили камнем по голове Пуватона. Увидав Кинилину, он от неожиданности растерялся. Голос надломился, невнятно промямлил:

– Она сидела на любимой лошади Айдуки, Вандупалиме.

У нее на шее была цепь Парвавеллы. Лошадь никого, кроме Айдуки, к себе не подпускает. Ничего не понимаю, – у Пуватона мелко дрожали колени.

– Обманула, змея! – голос Инуфрона взвыл по-звериному. – Обвела вокруг пальца! Но откуда она узнала, что в разломе Шурх засада? Кто ей сообщил? – Инуфрон тряхнул Пуватона. – Ты?

Больше некому! Ты задумал обмануть меня! Ты сговорился с Айдукой! – он внезапно выхватил меч и сильно вогнал острие в горло бракуту.

Тот захрипел, захлебываясь кровью, судорожно пальцами схватился за Инуфрона и рухнул на камни, издав последний булькающий выдох. Кровь растеклась по камню, застывая в рассветных лучах. Инуфрон зло бросил:

– Я тоже сдержал свое слово, бракут! – отвернулся от трупа и тяжело навис над Кинилиной. – Ты пришла, чтобы умереть? – голос на мгновение застыл, как кровь бракута на камне. – Не боишься меня? – Его меч стал подниматься. – А зря. Только я знаю, сколько тебе осталось жить.

– И я тоже, – спокойно отозвался голос Кинилины. И вдруг она мгновенно выхватила из-под наручей нож и всадила под ребра Инуфрону.

Раздался его изумленный хрип, и занесенный меч стал падать на голову женщине. Но Кинилина увернулась. Меч скользнул по коже доспехов и ударил по камню, высекая искру. Однако сбоку в нее вошел меч наемника. Кинилина упала, не проронив ни звука. Инуфрон, покачиваясь, завалился набок рядом.

Когда уже совсем рассвело, правительница Даконии вышла из черного разлома Шурх в сопровождении воинов-даконцев.

С другой стороны разлома, где Айдука входила ночью, появились наемники, выпущенные даволтами. Они шли совершенно голыми, с детскими восторженными глазами, смотрели вокруг, как глядят младенцы, когда открывают мир впервые. Наемники не помнили, что с ними произошло. Колдун даволт Глахт сделал свое дело. Отправляя наемников от себя, вслух заметил, что все приходят на свет голыми и с пустыми мозгами. Пускай для этих наемников все начинается сначала. Рюнс шел впереди, удивляясь незнакомому лесу. Новый, необычный мир раскидал перед ними свои дороги.

С наемниками Юйк успел до утра вернуться к твердолу. Частично наемников он должен был разместить в твердоле, а частично оставить в лесу в засаде, чтобы Сашка, обманутая Будоргом, попала со своим сопровождением под двойной удар. Однако этот замысел провалился. Воины клажа Буна встретили наемников стрелами. Юйк попытался взломать ворота. Они трещали, стонали, корчились под натиском, но даконцы клажа защищались отчаянно. Юйк, понеся потери, через ров отступил в лес. И там спешно засел в засаде. После неудачи у твердола он был удручен. Однако засада давала надежду повернуть фортуну к себе лицом. Хорс, упустив Будорга, чувствовал себя виноватым. Андрюха Раппопет глотал досаду. Юйк, осознав, что стрелы наемников не нанесли большого урона сопровождению Спасателя, бросил наемников в схватку. Воинственный рев наемников прокатился по лесу. Блеснули мечи. Даконцы приняли удар. Сшиблись в схватке. Численный перевес вселял в Юйка уверенность, что символ скоро будет в его руках. Раппопет крутился, как волчок, отбиваясь налево и направо. Юйк пер напролом, пытаясь прорубиться сквозь Сашкин заслон. Из-под шлема катился крупный пот. Уже близко было сосредоточенное лицо Сашки и лук-символ у нее за спиной. Голос Юйка свирепо торопил наемников. Они несли потери, но давили со всех сторон. Казалось, вот-вот дожмут.