Дмитрий Свиридов - 500 лет назад – 3.1, или Кавалеры ордена

–Я это… баню-то затопил… раз князь сказал…

На него оглянулись оба, но если Маркел – весьма одобрительно, то староста еще немного потупил, но потом, видно, приняв какое-то решение, начал распоряжаться:

–И-эх, однова живем! Микешка, оденься, беги к моим, в деревню. Скажи, меня до завтра не будет, пусть Ванька сани запрягает, грузит на них Аксинью со всем хозяйством да семейством, и сюда. Да пусть пошлют кого на кладбище, костер развести да могилы копать. А баню мы с тобой, Маркел, и сами дотопим, да?.. попаримся напоследок по-господски, хе-хе… Девки! – староста увидел скотниц, которые, раздираемые любопытством, тоже маячили все это время на заднем плане, но гораздо, гораздо дальше даже Микешки – сообразите нам, чего перекусить. Раз князь сказал, помыться, и в дом переселяться, кто я такой, чтоб с его ясновельможностью спорить?… Маркел, ты не знаешь, у них брага была?…

–Почему – была? – в голос захохотал Маркел – еще есть! Пойдем, поищем, да я из вещей себе, пожалуй, кое-что подберу…

День в бывшей орденской усадьбе начался неплохо, да и продолжился весело. А в одном из сараев лежали четыре давно уже замерзших тела. Четыре, потому как, когда разведчики ночью сунулись в дом, на них с криком выскочила какая-то фигура в белом. Разгоряченные хоть и короткой, но схваткой, ее встретили сразу двумя сулицами, и только потом разглядели, что то была баба. Кухарка, взятая из деревни вдова, давно нашла путь к сердцу орденского надзирающего Иоганна (известно, чего им, кобелям, надо, пожрать да это самое), да и жила с ним. Не венчанными, конечно, но… Гридя о бабе, попавшейся под руку, и упоминать не стал. Девки-скотницы утром всплакнули (ночью-то сидели и боялись), но то, как все обернулось дальше, довольно быстро заставило их забыть эту ночь.

2

Следующий переход дался отряду полегче. И люди втянулись, и часть поклажи съели, да и переложили ее поудобнее. Новые лошадки кое-что на себя взяли, опять же. Так что они довольно бодро прошли километров шесть-семь до следующей деревни, и, после короткой остановки (разведчики убежали вперед), снова прошли по ней, задержавшись лишь для беседы со старостой. С ним пришлось разговаривать на немецком языке, точнее, на смеси немецкого и местных диалектов. Деревушка дворов в пятнадцать явно была построена давно, раньше тех, через которые они проходили, это было заметно даже Седову, и, видимо, заселяли ее крепостными, пригнанными из Европы, разбавив их наловленными уже здесь рабами. Так или иначе, с помощью одного из людей Петра, хорошо знающего местный диалект, до местных было доведено все, что нужно, и отряд пошел дальше.

Все это время с юга тянулся густой, матерый лес. С севера же некоторое время шли небольшие перелески (в основном, сосняки), а после деревни местность по правую руку от дороги (которая так и шла примерно по линии восток-запад) стала постепенно понижаться и заболачиваться. Николай Федорович помнил карту и пояснения людей Петра – через чащу с юга больших дорог не было вообще, а на севере был большой кусок озер и болот, поэтому основные пути ливонцев шли западнее. В этих местах просто почти никто не жил. Километров через пять-шесть, когда они почти дошли до очередной деревни, был устроен привал – люди начали уставать, да и в поселение надо было войти отдохнувшими и собравшимися – по рассказам, оно было большим, и там могли быть орденцы. Они устроились в небольшом перелеске, нашлась пара поваленных деревьев, на которых уселся четвертый десяток, смахнув снег. С неба, кстати, сыпать перестало, и ветер стих, видимость постепенно улучшалась.

Когда все отдышались, попили и немного передохнули, один из бойцов обратился к Седову:

–Старче, а вот в снегу, или, скажем, в дождевой воде, есть эти… мелкие вредители, про которых ты рассказывал?

Николай Федорович снова устал, пожалуй, меньше прочих. Еще и его рост играл свою роль – у него банально были длиннее ноги, и ему было легче шагать. Он видел, как на ходу кое-кто прихватывал по пригоршне снега, чтобы обтереть вспотевшее лицо или зажевать, утоляя жажду. Таких он останавливал, когда успевал.

–В свежем снегу или в дождевой воде их нет, она же чистая, выпаренная – ответил он – как оно происходит, если хотите, я при случае расскажу (про круговорот воды в природе в его рассказах речи пока не заходило). Кроме того, вредители эти морозов не переносят, ну, большинство из них. Но сам снег есть не надо, горло застудить или посерьезнее чем заболеть очень легко. А если кипятить дождевую или снеговую воду, так в нее, как закипит, полезно сунуть свежую головню из костра, с углем да золой. Если уж совсем жажда замучила, можно, конечно, и снежку хватануть, но тогда его не надо сразу глотать, а во рту подержать, чтоб растаял. И самое главное – Седов понизил голос и взял паузу, и народ придвинулся ближе, ожидая новых откровений из будущего – желтый снег нельзя есть ни в коем случае! – он кивнул на одного из бойцов, который отходил недалеко по нужде, и сейчас возвращался к десятку, на ходу завязывая пояс штанов (тоже на пятьсот лет сохранилось, мелькнуло в голове у Седова).