Сергей Васильев - Протокол о недоделках

– Малая сапёрная лопатка, страшное оружие! И бомбомёт вкопать надо будет, лафета нет, да и не утащим.

– Часового я сниму, – строго сказала я, сразу добавила, увидев лица траперов. – В бою я командую!

– Поехали обратно, – прошептала Романна.

Фиг! Я просто пошла, всматриваясь в темноту. За сотню метров оставила свой не умеющий тихо ходить отряд, надела толстые носки с не скользящими подошвами на протезы и с подветренной стороны двинулась к месту, где и должен быть дозорный. У мушей обоняние отличное, но и слух и зрение тоже ничего. Но удачно, безалаберный дозорный пил какую-то горячую бурду, курил сигару. А смотрел больше на дорогу к перевалу, да и вообще песню напевал. Давно они здесь, и всё стало рутиной…

Я подкралась, леденея от ужаса – раньше я часовых не снимала, но бояться поздно – и дрожащей рукой рубанула тесаком сзади и сбоку по довольно тонкой шее, ещё и режущее движение на себя сделала, глубоко прорубив и разрезав тонкий хитиновый покров!

Тихо прошло, хотя упал не очень тихо, но в их лагере было шумно. Я посмотрела на заставу внизу. Села и дрожала минут пять, забрала дальнобойную мелкокалиберную винтовку и патроны, и пошла к своим. Потом вырывалась из рук плачущей, но хоть тихо, Романны.

Отправились к месту дозора. Там Саныч тихо ругнулся от вида муша – да ничего страшного, похож на человека, только глаза фасеточные, рот другой, нос в виде короткой палочки с шариком, и чёрный весь. Талыч, аккуратно кладя бомбу, сказал:

– Как в Хищнике.

– Тот здоровенный, а этот тощий, – поправила Романна, доставая транспортир и инструкцию.

А Саныч спросил меня, смертельны ли мушам удары в голову и в центр туловища, рубанул труп по голове и несколько раз по телу ребром лопатки, пробив хитин, начал оборудовать позицию, тихо ругаясь и осторожно копая и долбя лопаткой яму в каменистой земле между скалой и камнями. Я сказала:

– Часовой недавно сменился, судя по тому, что напиток горячий, может и на всю ночь…

Взяла сигару из портсигара убитого, забилась в щель, дрожащими руками зажгла – хорошо хоть огниво у меня Романна не забрала, жадно затянулась – там и листья в составе. И слёзы сами потекли… Меня тихо обняла Романна, аккуратно забрала сигару, начала вытирать мои слёзы и шептать что-то…

Часового сменили. Пришли после полуночи двое. Мы их ждали – шумно шли, не таясь, курили и пили самогонку из горла. Выпрыгнули с двух сторон. Я проверенным приёмом рубанула и резанула по шее, а Саныч изо всех сил разрубил лопаткой череп второго чуть не до шеи. Разводящий и часовой… Но мы бой не начали – я ждала или тревоги в лагере, или рассвета, на который атаку наметила.

Саныч сказал, что могут и тихо пойти искать пропавший караул. Я только плечами пожала – а в темноте мы только бомбу запустим, потом не перестреляем уцелевших. И они нас будут гонять по горам. Или не будут… Но судя по безалаберности часовых, просто не заметят пропажу часового и разводящего. Я оказалась права, хотя Романна уже в третий раз пообещала меня выдрать, если выживем, хи.

У нас теперь есть ещё одна дальнобойная винтовка и однозарядный пистолет с кремневым замком! И три ножа, один из которых просто великолепный, с пилой, достался Санычу – как раз заменили так и не сменённые в Плевке горе-ножики. Ели и пили трофейное – у мушей вполне приличная еда.

На рассвете Саныч в очередной раз с помощью транспортира и уровня из нитки и пули проверил наклон глубоко закопанной и закреплённой камнями трубы, порох он отмерил и засыпал раньше, запалил два фитиля в тщательно высчитанных местах – запалы бомбы и метательного заряда. Мы побежали в сторону, чтобы и бомба в случае взрыва в трубе или сразу после вылета нас не убила, и чтобы видеть, что в лагере противника.

На заставе все спали в палатках. Только два часовых сидели, скорчившись перед сложенными из камней стеночками.

Выстрел! Грохот! И бомба по красивой дуге опустилась в нескольких метрах от центра лагеря! Отлично рассчитал Саныч. А вот время запала не верно выставил, ну или шнур неровно горел – он хотел, чтобы над лагерем бомба взорвалась. Но она отскочила от камня на полметра, ещё приблизившись к центру и так рванула! А она и с осколками, вернее со шрапнелью! Внизу шок! Потом стоны. И паническая беготня и ходьба полуоглушённых уцелевших. А многие и садились на землю, вернее на камень.

Но смотреть некогда. Я сделала первый выстрел, сразив медленно шедшего, держась за голову, муша. Рядом бабахнула винтовка Саныча. Мимо. Но сразу перезарядил, попал с третьего выстрела. В стороне от нас обстрел начал и Талыч – из только что добытой винтовки. И Романна из дробовика два раза с интервалами выстрелила – картечь на восемьдесят метров бесполезна, но надо создать видимость множества стрелков.