Игорь Нокс - Думер

– Две недели, – наконец сказал он. – И есть только анальгин.

Запивать таблетки Евгенич не дал, зато предоставил возможность собраться с силой и принять их, глотая вместе со слюной. Данное менталисту слово я держать, конечно же, не собирался. Неделю я здесь не выдержу. Но выиграть временное доверие – почему нет.

По-видимому, Евгенич должен был как-то «заколдовать» мой разум, чтобы я перестал думать о побеге. А ведь это, кстати, весьма объяснило бы, почему местные рабы так неохотно думают сбежать. Не будет же Евгенич с каждым договариваться, как со мной?

На самом деле для меня эта «сделка» была гораздо важнее пары таблеток обезболивающего. Ведь это означало, что менталисту можно будет и дальше ставить условия. Слабый он на дух, легко прогибается. Жаль, что видно его тут нечасто. Может, через Ассоль получится вызвать в случае чего, а там и действительно допросить. Уже похоже на хлипкое, но все-таки начало плана.

На выходе из допросной Генку не встретил, оно и к лучшему. Неторопливо дошел до хаты, прикрыл за собой дверцу. Окинул взглядом местных, заметил, что некоторые точно не спят. Выждал время и сказал:

– Как видите, я жив, хотя и вероятно не очень здоров. Как видишь, стукач, я вернулся. И вернулся я за двумя вещами: сломать тебе зубы и сбежать из этой дыры. И, как ты догадываешься, начну я отнюдь не с побега.

Стукач от неожиданности свернулся калачиком, выпучил глаза и заверещал:

– Я-то тут при чем! Это не я!

– А даже если и он, – зарычал со своей полки Царь, но спускаться не решился. После драки ему сильно досталось, лицо в синяках, губы разбиты. – Тронешь его – убью.

– Ну так убей, – ответил я.

– Ну-ка тихо, – вмешался Лебедев, разводя руками. – Во-первых, Думер, ты наверняка не в курсе, но многих наших ментально заряжают на доносы. У кого разум послабее, устают сопротивляться. Он не мог не сдать тебя. И не только он.

– Я предупреждал. Он не послушал.

– Послушал, – пискляво ответил стукач. – К себе ушел.

– Ты видел, как он настучал? – спросил Лебедев.

– Я увидел следствие этого, – ответил я, закипая. – У вас тут хаты, смотрящие, все по-тюремному, я смотрю. А ты, Лебедев, очень похож на сидевшего, уж прости за честность. И ты мне будешь доносы оправдывать?

На самом деле в голове развернулась дилемма. Возможно, паренек и правда не виноват – на этот раз донести мог кто-то другой. Но вот это вечное покрывательство мне не нравилось, пора уже ставить на место всех сокамерников.

– Не шуми, – хмуро ответил Лебедев. – Это главное правило. А теперь насчет тебя…

– Идут! – прошипел один из дружков Царя, и все тут же улеглись по койкам. Я постоял-постоял и тоже залез к себе, в тоннеле шаги действительно разносились.

– Ты, – ткнул в меня появившийся Генка, – ты и ты. На выход.

Со мной выходил паренек, который вчера вместе с Царем пытался меня побить, и мужчина лет тридцати пяти, который в моем присутствии еще ни слова не говорил. Собирали народ и из других хат, в общей сложности набрали человек двадцать.

– Значит так, трудоголики, – заговорил Генка, подводя нас к выходу, где толпилось много братков в кожанках. – Напоминаю один раз и для всех. Сейчас одеваете куртки, затем пакуемся в машины. Напоминаю, что с вами будут ехать взрывчатки. За попытку сбежать шмаляем на месте. Делаете то, что вам говорят, и ничего другого. Работаем!

Каждому из нас выдавали олимпийки, а отдельным счастливчикам – кожаные куртки. Причем не просто выдавали: бандиты проверяли, чтобы каждому куртка подходила по росту. Особо отличившимся рабам, на которых смотреть было страшно, меняли еще обувь и брюки.

Ну а дальше повели наверх. Постарался внимательно запомнить, как выглядит выход: подъем по лестнице занимает около пятнадцати секунд, если не толпиться. Так мы оказываемся в складном помещении, похожем на то, в которое я забежал с улицы. Здесь охрана – шесть братков, развалившихся на креслах и диване. Лежат вальяжно, рядом – маленький квадратный телевизор фирмы «Шарп» с толстым закругленным экраном. На тумбочке рация с длинной антенной, глянцевые журналы, кулек семечек. У одного из бандюков – развернутая газета «Вечерний Петербург». То есть сидят тут подолгу, все условия комфортные. Мимо не прошмыгнуть.

Более того, за стеллажами помещение тянется дальше и через дверь ведет в следующую комнату, в которой ситуация с вахтенными повторяется почти точь-в-точь. И вот теперь – выход на улицу.

Просто взять и рвануть – вот прямо сейчас, сходу – нереально. Братки контролируют каждого, в руках пистолеты, у двоих – небольшие автоматы на ремнях. А если и бежать, то непонятно куда: похоже на частный сектор, арка двора перекрыта решеткой, кругом заборы и стены других зданий. Хотя кое-где без особого труда можно забраться на пристройки и крыши по вытяжным трубам, например.