Ерофей Трофимов - Одиночка. Школа пластунов

– Верно, – шагая по старой тропе, кивнул Радмир. – Да только капище одно сохранилось. Потому и сказал, молчи про него.

– За то будь покоен, – отмахнулся Елисей. – Я вот только думаю, как потом с воспитанниками моими быть?

– А ты думаешь, с чего казачий круг тебе помогать взялся? – иронично хмыкнул казак.

– Ну, хотя бы с того, что я сирот казацких к делу пристроить решил, – нашелся парень.

– Так-то оно верно. Да не совсем. Так скажу, это главная причина для всех, кто главного не знает. А главное, хочет Святослав орден наш возродить. Веру старую.

– Возродить? – удивился Елисей.

– А что?

– Сам же говорил, что святоши за такое всех под нож пустят.

– Потому и таимся, – вздохнул казак. – А хоть и таимся, а веру пращуров помним. Нельзя ее забывать. Никак нельзя. Может, потому и беды всякие на землю нашу рушатся, что старых богов забыли.

«О, философия пошла, – усмехнулся про себя Елисей. – Похоже, чем-то это капище местных казаков крепко зацепило. Точнее, не капище, а вера. Впрочем, если вспомнить, что предки местных воинов жили в этих местах от создания времен, то многое становится понятно».

Шагая сумеречным лесом, парень старательно запоминал дорогу к капищу. Кто знает, как оно все повернется. Вполне возможно, что ему придется срочно уходить из крепости и место, где можно будет пересидеть, всегда может понадобиться. Спустя час они подошли к знакомым уже воротам, и Елисей, шагнув на территорию капища, удивленно замер. Центральная фигура была освещена факелами, горевшими по огороженному периметру.

Перед идолом, в плаще из медвежьей шкуры, стоял дед Святослав, рядом с ним, скрестив руки на груди, статуей замер подъесаул Стремя. Сняв папаху, парень почтительно поклонился и, подойдя к самому краю огороженной площадки, вопросительно посмотрел на казаков.

– Сними с себя все оружие и обнажи торс. Крест тоже сними. Оставь только стрелу, – скомандовал старик.

Быстро оглядевшись, Елисей отошел в сторонку и, быстро скинув с себя все указанное, вернулся обратно.

– Пей, – приказал старик, подавая ему деревянную чашу с каким-то напитком.

Не споря, Елисей сделал пару глотков, но Святослав жестко добавил:

– До дна. Так надо, сынок, – еле слышно произнес он.

Чуть кивнув, парень допил прохладный, терпкий напиток до конца и отдал чашу старику. Кивнув, тот достал из складок одежды обсидиановый нож и, протянув его парню, велел:

– Принеси жертву.

Подчиняясь какому-то наитию, Елисей взял нож и, недолго думая, порезал себе левую ладонь. Потом, шагнув к идолу, он плеснул набежавшую в ладонь кровь к его подножию, прямо в горевший там костер. Но вместо запаха сгоревшей плоти костер вдруг ярко вспыхнул, словно парень плеснул в него керосина.

– Он принял, – радостно выдохнули казаки. – Он принял жертву!

Не ожидавший ничего подобного парень растерянно замер.

– Теперь сядь перед ним и послушай, что он тебе скажет, – тихо выдохнул Святослав, указывая на землю перед костром.

Послушно опустившись на землю, Елисей привычно сложил ноги по-турецки и, сложив руки на коленях, всмотрелся в каменного идола. Что стало истинной причиной его быстрого впадения в транс, парень так и не понял, но буквально через несколько минут он вдруг какой-то частью своего сознания понял, что ничего не замечает вокруг, а все звуки стали доноситься до него словно сквозь вату. Перед глазами все поплыло, а черты идола, раньше едва заметные, начали становиться все более реальными.

«Похоже, медитации были в ходу не только на Востоке», – мелькнула мысль, и Елисей тихо рассмеялся.

– А ведь ты зря смеешься, – вдруг услышал он и невольно вздрогнул, столько властной силы прозвучало в этом голосе. – Умение видеть невидимое всегда было частью умения воинского. Так зачем ты пришел, воин?

– Позвали, я и пришел, – ответил Елисей, мысленно пожав плечами. Тело свое он давно уже не чувствовал.

– И ты всегда идешь туда, куда зовут?

– Нет. Только к тем, кому доверяю.

– Мудро. Но иной раз приходится и рискнуть. Разве нет?

В голосе говорившего прозвучал интерес и легкая хитринка.

– Я умею рисковать. Но не люблю глупого риска, – осмелился возразить парень.

– И снова мудро. Так чего ты хочешь?

– А разве я пришел сюда чего-то просить? В моем мире многие говорят: не верь, не бойся, не проси. Так что мне нечего просить у тебя.

– Торопишься. Все вы торопитесь, люди. А как жить станешь, без веры?

– Так это сказано не про богов. Про людей, – нашелся Елисей.