Иван Шаман - Паутина миров. Славия. Книга 1

Не удивляйтесь, дамы и господа. Лорд Уратакоты был столь впечатлен моими умениями доставать все, что нужно, независимо от законности или цены, что даже позволил мне оставить прозвище вместо настоящей фамилии. Так я стал Безгрешным. Что же относительно договоров – Длань взяла свое. Я вновь попал в ее цепкие лапы.

Сейчас я готов признать, что незаконные подпольные бои насмерть со ставками – это полностью мое детище. Как и бывший крысиный турнир, а ныне турнир короля подземья. Через канализацию под моим руководством поставлялись сотни килограмм специй и шелков, не обложенных податями. Сейчас, после того, как я стал бароном, благодаря службе у его сиятельства, все это можно благополучно прикрыть. Но уверен, что и на новой службе я найду себе более чем полезное применение.

– Если ты немедля не перейдешь к сути, то первым приказом после становления на новой должности будет личное устранение короля орков, – не выдержав, прорычал уже Вейшенг. А я ни мог не восхищаться Хикару, который не только получил индульгенцию, пусть и ценой моей жизни, но еще и дворянский статус, и многое-многое другое. Вот это многоходовочка. А ведь и в самом деле, если бы он не подослал защитника – то и его услуги не понадобились бы лорду Уратакоты. Вот же, лис одноглазый. Как выгадал.

– Как раз приступаю, – поклонился Безгрешный, – не так давно завершился подпольный турнир, как вы, наверное, все понимаете незаконный. Однако, когда лица выходят на арену добровольно, без принуждения, и сражаются по согласию – это не нарушает писанных правил Длани. Что бы с ними не случилось – ранения или даже смерть. НО только до того момента, как это установлено правилами.

Граф Рейнхард-младший начал участвовать в турнире с самого первого дня этого сезона. И вел себя, прямо скажем, не всегда как благородный. В одном из первых боев, скрываясь под маской Кровожадного кролика, он убил сдавшегося гладиатора. Да не простого, а чиновника третьего ранга, приравненного к младшим титулам дворянства. Я говорю только правду и могу поклясться, что был свидетелем этому.

Твою же мать. Вот оно где всплыло. А ведь и в самом деле я хоть и с огромным трудом, но вспомнил того хитрого и скользкого мужичка. Он натравил на меня двух соратников, а под самый конец хотел сдаться, но я в пылу сражения не сдержал ярости. Еще тогда Хикару говорил, что я совершенно зря это сделал.

– Убийство сдавшегося это тяжкое преступление, – со вздохом признал мой защитник, – но учитывая низкое происхождение жертвы по законам Длани его сиятельство должен заплатить только штраф. Если его род не посчитает иначе.

– Я не могу подвергнуть собственного сына смерти, – проскрежетал Рейнхард, явно сожалея об этом, – однако и терпеть в своем роду того, кто посмел убить безоружного, я не намерен. С сего момента я отказываю Майклу в праве наследования и передаю его в руки правосудия. Хотя он навсегда останется моим сыном, более он не может именоваться графом!

– Боюсь, такой власти у вас нет, – несколько смущенно, но настойчиво, сказал защитник, – вы можете лишить его титула и родового имени, только если полностью отречетесь от него. Хотя, если скажете, что более он не ваш сын – будете полностью в своем праве. В остальном же поддерживаю. Благородный должен доказать свою верность идеалам Длани. Дальнейшую судьбу решит его сиятельство лорд Вейшенг, владетель этих земель.

– Прошу, господин граф, – низко склонился Хикару, – он убил множество моих верных слуг и моего друга. Отдайте его мне.

– Нет, – покачал головой судья, – у меня есть куда лучшая кандидатура на роль надсмотрщика. С этого момента Майкл передается под командование виконта Райни Хикента в качестве привилегированного раба и слуги, и сможет вернуть свое благородное имя только по решению Длани! До тех же пор – он всего лишь заключенный. Уведите!

– Давай, шевели копытами! – покрикивал надсмотрщик, размахивая хлыстом. С особенным удовольствием он проходился по моей спине, и витая кожа уже разорвала дрянную серую рубашку. Тащить на себе поставленную на колеса ладью было не самым приятным занятием. Ноги были стоптаны в кровь. Веревка, перекинутая через плечо, уже почти срослась с телом.

И все равно было лучше, чем в каменной кишке, закупоренной сверху. Отвлекаясь от сегодняшней боли, я вспомнил произошедшее за последнее время, и меня передернуло от ненависти.

Целый месяц мне не давали еды и воды. Тело непривычное к таким условиям резко сбросило мышечную массу. Выжил я, только слизывая шершавым языком капли влаги, появляющиеся прямо перед рассветом на стенах. А еще благодаря синергии артефактов. Даже когда мое собственное сердце из-за недостатка сил отказалось биться, вживленный в грудь камень взял на себя эту тяжкую роль.