Василий Кленин - Собиратель Сухоруков

Последний пленник был самым важным. Шикальиеци или Кровавая Чаша. Именно так нескромно назвал своего единственного сына Носач Иттануака. Парню было лет семнадцать, был он невысок. Даже для своих лет. Даже для четланина. Но крепкий, ширококостный, поджарый. И смотрел на меня с таким гневом, что не будь у пленника длинной челки, да появись густая щетина на лице, я мог подумать, что столкнулся с подгулявшим кавказцем в темном переулке.

Пленник вывалил на меня тонну ругательств, едва его ввели в покои. Один из золотых, даже не спрашивая у меня разрешения, зарядил парню кулаком под дых. Пока наследник откашливался, я воспользовался минутной тишиной и поспешил объяснить, что полностью лишил его наследства.

– Ты поедешь со мной в Излучное и будешь жить подле меня.

– Лучше убей меня, Недоносок! – закричал продышавшийся Носаченыш. – Или в первую же ночь я тебя прирежу!

– После следующей угрозы ты будешь служить мне, но с отрезанными большими пальцами.

Парень раскрыл свою пасть, но тут же захлопнул, так как угрозу я произнес спокойно и буднично, чтобы не оставалось ни малейшего сомнения: я ее исполню. Более того, я был готов ее исполнить. Но все-таки хотел оставить мальчишку целым. Оставалось надеяться, что у парня хватит мозгов на то, чтобы не выкрикивать угрозы, а хранить их при себе до удобного момента. Который я, конечно, предоставлять ему не собирался.

Мозгов хватило. Парень готов мученически умереть, но вот мученически жить бессильным калекой – не готов.

– Я не буду тебе служить, тварь, – буркнул «экспринц».

– Будешь, – тем же ровным тоном продолжал я. – У меня твои мать и сестра.

– Что ты сделал с ними, подлец?! – Шикальиеци рванул ко мне так стремительно, что золотые еле успели его остановить.

Признаюсь, тут мне большого труда стоило сохранить спокойствие, но я держался, как мог. Спектакль нужно доиграть до конца, ненависть мальчишки необходимо погасить абсолютным равнодушием.

– Ничего не сделал. Мне они не нужны. Но мать твоя сильно больна, им обеим нужна пища. А я их содержать не намерен. Только ты сможешь заботиться о них, кормить их.

Сопит.

– А что я должен буду делать?

– Не знаю. Может, землю копать, может, камень колоть. Мне твои таланты неведомы. Но содержать вашу семью я стану только за работу, – и, не дав, Шикальиеци ответить, махнул рукой: уводите, мол.

Пусть думает, что он для меня вовсе неважен. Одно из мелких дел в длинной череде. Тем более, что дел и правда много. И главное – это найти людей для переселения. Еще в дороге я решил, что хочу забрать в Излучное род Капибары. Большой, сильный, ни в каких склоках не погрязший. К тому же, с вождем его – долговязым Шитайей – у меня вроде бы неплохие отношения сложились. К нему и пошел. Вернее, поехал в паланкине, в который меня опять старательно запихала дворцовая челядь (вот почему уезжать отсюда надо!).

Шитайа меня не ждал, но принял тепло. Расстелили коврики, устлали их яствами (а я и вправду пообедать не успел). Минут пятнадцать мы упражнялись в светском четланском этикете, перебрасываясь вежливой пустотой, а потом я взял быка (к сожалению, отсутствующего в этом мире) за рога.

– Вождь, я предлагаю тебе переехать всем родом в Излучное, на Великую.

Я честно готовился! Подбирал самые неотразимые аргументы, дабы убедить Шитайа, что переезд – это выгодно. Но всё оказалось ненужным трудом.

– На Великую? – глаза вождя сначала вспыхнули, а потом затуманились паволокой.

И я вспомнил, как Мокрая Рука рассказывал мне о своих похождениях юности, о плаваниях по большой реке, о неведомых матлацинках. Неуемным парнем был вождь, раз поперся в такие дали. И, видимо, не до конца угасли в нем мечты о странствиях.

– Но где мы будем жить на Великой? – всё-таки задал он разумный вопрос, ибо не хотел заставлять своих сородичей обживаться с нуля на новом месте.

Я вкратце поведал ему о своих планах по людской рокировке.

– А на кой тебе это, владыка? – изумился он.

Пришлось объяснить и это.

– О! Доверяешь мне, значит? – сделал свой вывод Шитайа. – Приятно слышать. Что ж, если не на пустое место – то можно и переселиться. На Великой всяко лучше, чем здесь. А когда ты хотел это сделать?

– Чем скорее, тем лучше, вождь.

– То есть, совсем скоро? Я-то думал, это дело не одной луны.

– Нет у меня времени. Назови сам: за сколько дней сможешь убедить людей и всё нужное собрать?

– Ну… Ну, хотя бы две пятерки дней.

– Хорошо.

Я вынул прут и сделал на нем десять глубоких зарубок.