Анатолий Дроздов - Мастеровой

Половой принес водку. Федор осушил чарку, крякнул и набросился на кашу. Распаренная, щедро политая маслом греча таяла во рту. Миска скоро опустела. Отодвинув ее в сторону, Федор достал из кармана пачку папирос «Дукат», вытащил одну и, примяв мундштук с двух сторон, сунул в рот. Подскочивший половой поднес огонька. Кивнув ему, Федор затянулся ароматным дымом. Хорош табак! Папиросы не дешевые – 5 копеек за 10 штук, но он может себе позволить. Не чернорабочий ведь, мастеровой! Более 50 рублев в месяц получает! С одной получки с ног до головы оденется, еще на еду останется, да не на хлеб и воду, а на кашу с маслом и чарку водочки. А ведь сам в люди вышел. Не было у него родни, готовой приютить сироту и помочь ему освоиться в столице. Отца-матери не знал, рос в приюте. Фабричная школа, где учили читать и писать, заодно – профессии. Так и стал токарем. Пришлось походить в учениках, нахвататься подзатыльников и «лещей», но смышленый малец быстро постигал науку, и через пару лет не уступал в мастерстве учителю. Глаз у Федора – алмаз, «сотку» [6] Речь о сотой доли дюйма, то есть 0,25 мм. Хотя для высококлассного специалиста поймать на глаз разницу и в сотую долю миллиметра не представляет труда. Автор видел это сам. на лету ловит. За это его ценят и уважают. Только мастер придирается, да и тот больше ворчит. Где он такого токаря найдет? На дороге не валяются.

Благодушное настроение Федора прервал подошедший половой.

– Еще чарку?

– Нет, – мотнул головой Федор и достал из кармана кошелек. – Сколько там с меня?

– Тридцать восемь копеек, – сообщил половой.

– Держи! – Федор протянул ему полтину. – Семишник [7] Семишник – старое название монеты достоинством 2 копейки. оставь на чай.

– Благодарствую, – половой вернул ему гривенник и забрал грязную посуду.

Федор встал и вышел из трактира. Пересек улицу и направился к заводу. Подойдя, остановился и почесал в затылке – идти в казарму не хотелось. Соседи по комнате наверняка еще бабу мнут. Затевать скандал с ними – настроение портить. Говорил им Федор, чтоб не имели дела с проститутками – не послушали. Нет на них фельдфебеля Кандыбы. Тот как-то увязался с будущими унтерами, получившими увольнение в город, и привел их к церкви. На ее ступенях просили подаяние несколько нищих.

– Глядите! – фельдфебель указал на неопрятную старуху, сидевшую с краю.

Та подняла голову и уставилась на окруживших ее солдат. Федора передернуло. На них смотрела уродина. Провалившийся нос, багровые шишки на лбу и щеке, желтые белки глаз.

– Вот что делает любострастная хвороба, – пояснил фельдфебель, ткнув в нищенку пальцем. – Проституткой была, вот и заразилась. С вами то же будет, если к ним пойдете.

– Их же дохтура смотрят! – подал голос один из будущих унтеров.

– Смотрят, – согласился Кандыба, – только как? На одного дохтура двести баб приходится, а порой и более [8] Именно так было в реальной истории в царской России. Сокращению венерических заболеваний это не способствовало. . Где тут углядеть? Правда, Марья?

Нищенка в ответ мерзко засипела и протянула грязную ладонь. Фельдфебель бросил ей семишник и перекрестился. Солдаты – следом.

– Говорить не может, – сказал Кандыба, отводя их в сторону. – Хворь глотку съела. Поняли меня, ребятки?

Все дружно закивали. С той поры Федор обходил проституток стороной, хотя потешить естество хотелось. Даже очень. Только как? Напроситься к какой-нибудь вдове? Она примет, но и денег вытянет немерено – ей детей кормить нужно. Да и старые они, вдовы. Взять в жены девку? Мастеровые с дочерьми на выданье зазывали Федора к себе, видя в нем завидного зятя. Получает хорошо, деньги не спускает в кабаках, к людям уважительный – что еще нужно? Но жениться Федор не спешил. Кто знает, какая попадется? Добро, если смирная и работящая, а коли злая и ленивая? Будешь после мучиться. Девки до замужества все ладные да хорошие. А вот после…

Федор вздохнул и решительно двинулся переулком. Под подошвами сапог хрустел шлак – им обильно посыпали проезд между складом и заводом. Днем здесь не протолкнуться от ломовых телег. Одни везут грузы к Перфильеву, прочие – обратно. На склад есть заезд с улицы, но ломовых туда не пускают – только автомобили. Лошади, бывает, их пугаются, могут понести, вот Перфильев и распорядился сделать ворота в переулок. Проезд к ним вымостили шлаком, чтобы в дождь не вязли колеса. Благо, шлака – завались, паровые машины выдают его горы. Бесплатно забирай – только вывези.