Роман Кирнасов - Поэмы 21-го века

И чтоб без проблем, ну, в общем, – совсем,

Ну, прям, как рабыня, чтоб просто была,

И чтобы любила очень меня.

А сам я – ушлёпок, к тому же – калека,

Моральный дебил и кретин с того века,

Лицо моё, прямо, как у Ганнибала,

Отвислая челюсть, опухло «моргало»,

Все зубы кривые, а нос, уж, прогнил,

Ну а на башке нет совсем волосин.

Прописка моя – там, в норе серой мыши,

А все документы, – меня, уж, не слышат,

Живу, мол, за пирсом, за мусорным баком,

Стою я у бака всегда в позе «раком»,

Мои конкуренты: большая собака

И маленький пёс с переломанной лапой.

В душе́ я – Философ, романтик, поэт,

Но мне, по натуре, – не мил белый свет”.

Жила и была на том берегу

Особа такая, что я «угу-гу»,

Не то, чтобы я, а даже ни кто,

До ней не доступится даже Кусто.

Имела и дом, и машину, и дачу,

К тому же, – весь город и фирму, в придачу;

К тому же красавицей чёткой была,

И даже, без всякой косметике, да́!

У ней было всё, чего пожелаешь,

Но этим её не удовлетворяешь,

Несчастлива бы́ла, как «наш» Кваземорда,

Не нравилась ей, ни чия, сука, морда,

Ведь, к морде всегда прилагалась душа,

Ну, в общем, искала она кореша,

Чтоб чист был душой и крепко любил,

Не деньги её, а её, из всех сил.

Не ладилось, в общем, у ней ни хрена́,

Она к психиатру, вдруг, как-то пошла.

Он был предком Фрейда и очень умён,

И за гипер-плату ей правду привёл:

„Ты, если хочешь найти человека,

Чтоб искренним был душою и телом,

И чтобы совсем не любил беспределить, –

Тогда, мол, ищи урода, калеку,

Ну, чтоб не похож был на человека.

А если, красивого, ты, вдруг, найдёшь, -

Тогда ты с ним лажу, большую, возьмёшь,

Он кинет на бабки, тебя отымеет,

Потом убьёт, что найти не сумеют.

Тебе выбирать, – это правда, ты знай,

И на мой совет совсем не забивай».

И вот, извлекая прикольную шнягу, –

Газету читая, красавица, вдруг,

Объяву «спалила», болел-то недуг.

Объяву она целиком прочитала,

И сразу надежда у ней замелькала,

О том, что будет у ней муж и друг,

Душою своею излечит недуг.

В раздумьях она побыла две недели,

О том, как с таким кувыркаться в постели,

Но вспомнив врача смысловатый совет,

В мыслях, согласилась сделать минет.

Поехала в тачке – на пирс прикатила,

И стала искать бомжару кретина.

Ну а Кваземорда стоял в позе «раком»,

А рядом гавкали ротом собаки,

Весна в это время уже наступала,

Своей природой всем что-то чесала,

И «наша» красавица очень хотела,

Текла каждый день от желаний и тлела.

И вот белый «Мэрс» прям к бакам подъехал

И чуть пса больного не переехал.

Окошечко, вдруг, потихоньку открылось,

И белое личико в миг появилось.

И тут наш бедняга, моральный калека,

Слегка повернулся, смотря в человека.

– Вы – бомж Кваземорда? – Спросила принцесса.

И ей захотелось блевать без абсцесса.

– Ну, да. Чего надо? – Промолвил бомжара. –

И кто Вам сказал моё имя? Задаром?

– Я Вашу объяву здесь прочитала,

Иль Вы не писали? – Принцесса сказала.

И тут Кваземорда разинул свой рот,

Миго́́́м позабыл то, что он был урод.

Красавица «наша» блевать то хотела,

Но ради мечты, сдержалась – сумела.

Сказала бомжаре: «Садись-ка ты в тачку,

Но только, смотри, её не запачкай».

Его она шоку этим подвергла

И он удивился и застыл прям на зе́мле.

Води́ла тут вышел, открыл дверцу тачки,

В перчатках засунул бомжа, всё запачкав,

Потом сел в авто, на газ надавил и умчал далеко.

Он ехал сквозь мост, через реку, назад.

Ну а у бомжа сверкали глаза.

И чтобы из шока вышел бедняга, -

Достала красавица сразу две фляги,

Ну в общем, – коньяк ему протянула,

Он выдул их махом. Не приятным подуло.

Она привезла его сразу в баню,

Его там отпарили свеженьким паром,

Массаж трёх часовый, помыли, побрили,

Почистили зубы и ногти спилили;

Потом, сразу в клинику, быстрый хирург

Провёл операцию и отвёл дух.

Его приодели, речь восстановили,

Ну, в общем – совсем его изменили.

Она забрала его прямиком,

К себе привезла, завела к себе в дом.

И сразу она себя предложила,

Чтоб попросту время …, и так долго «ныла»…

И тут, Кваземорда, увидев "звезду",

Прилип очень быстро лицом, «угу-гу».

Лизать он ей начал, не переставая,

Что аж поломался конкретно диван.

Затем на инстинктах, засунул ей «уй»

И трахал весь год «наш» «больной» обалдуй.

Она всё текла и не уставала,