Ани Стоун - Колыбель времени

Евангелина молча прижалась ко мне и положила голову на мое плечо. Грусть, заставляющая сердце разрываться от тоски, накрыла с головой. Воспоминания ожили в ее памяти и принесли с собой забытые страдания.

В полной мере это чувствовал теперь и я, благодаря нашей связи. Но к этому добавились и мои личные эмоции. Не мог отец убить свою семью в погоне за короной, не мог. Он из тех, кто скорее отдаст свою жизнь за незнакомца, чем причинит кому-то зло. Перед мысленным взором возник отец, такой же, как и много лет назад. Я вновь увидел его, читающего мне на ночь новую сказку, или мастерящего со мной модельку корабля. Его взгляд, полный любви и заботы и то, как бережно он относился к маме.

В памяти всплыл и образ мамы. Она была тихой женщиной, спокойной и нежной. Помню, как она напевала мне колыбельные, укладывая спать. Какая она была красивая и изящная! И помню, как она поцеловала меня, уходя из дома в последний раз. Тогда я вовсе перестал разговаривать, да и вообще реагировать на окружающий мир. Сидел тихонько в углу своей комнаты, а люди в форме ходили туда-сюда. Соседи набежали: кто-то потихоньку стащил мамину шкатулку с драгоценностями, кто-то стянул авторскую картину со стены. Каждый хотел урвать свой кусок. Стервятники…

Сколько я провел в детском доме не помню, но не думаю, что долго. Для меня тогда все дни слились в мутное пятно. Я и в том месте нашел свой угол, из которого воспитателям приходилось вытаскивать меня практически силой, чтобы накормить или уложить спать. Кроме родителей у меня никого не было, поэтому никто не спешил забрать ребенка под свое крыло. Зато нашлось много желающих прибрать себе все, что еще совсем недавно принадлежало моей семье.

Однажды утром воспитательница пришла ко мне не одна. С ней рядом стояла женщина, она и представилась моей бабушкой по матери. Мне сказали собрать свои вещи, которых у меня и не было, и слушаться новообретенную родственницу. Какая мне была на тот момент разница оставаться в детском доме или же ехать с незнакомкой?

Я до сих пор не знаю, была ли она действительно моей бабушкой, но именно она стала моей семьей. Любила меня как сына, хранила память о моих родителях, чтобы и я никогда не забывал их. Отстояла мое наследство, не взяв и цента, все сберегла для меня. Дав мне будущее, она ушла. Просто не проснулась однажды утром. И ведь она не была старой или больной, нет. Морщины едва тронули ее лицо. Потеряв ба, я рвал и метал. Нанял независимых экспертов, чтобы узнать истинную причину ее кончины. Но все разводили руками: мол, остановка сердца. Судьба, значит, такая.

Тогда я уехал в городскую квартиру родителей, не в силах находиться в доме бабушки, где все было пропитано воспоминаниями о тепле и любви, которые она щедро дарила мне, но только ее самой больше не было.

Мне казалось, что я просто погрузился в свои воспоминания. И, в принципе, это так и было. Только не стоит недооценивать магию, а также кровную связь.

Стоило Евангелине лишь почувствовать, что я погружаюсь в болезненные воспоминания, как она, применив особую способность драконов к ментальной магии, присоединилась к моему подсознанию и погрузилась в прошлое вместе со мной. Нечто похожее на то, что сделал Виллис, когда мы застряли в Вавилоне. Только здесь и сейчас мои воспоминания фонтанировали призрачными образами, самопроизвольно и бесконтрольно прорываясь яркими красками наружу. В себя меня привело ощущение постороннего присутствия в голове. У меня есть зритель.

Очнувшись от воспоминаний, я увидел вокруг нас разноцветный и беспокойный кокон. Аура, понял я. Она, словно океан в шторм, выплескивалась в разные стороны.

– Красиво, – прошептал я.

– Мы обязательно во всем разберемся, – прошептала сестра.

Теперь мы обязательно выясним, что произошло на самом деле в тот день, когда были убиты родители Евы, и кто подставил отца, сомнений на этот счет у меня нет. А то, как изменился взгляд Евы, когда она вновь посмотрела на портрет своего дяди, подсказал, что и она теперь, как минимум, засомневалась в верности былых обвинений в его адрес.

Кир

– Кхм, сестричка, в общем, мы можем выбираться из твоего чудесного лабиринта смерти. Нашли мы то, что искали, – взглядом я указал на портрет отца, – сердце меня привело к нему, он не принадлежит мне, но напрямую со мной связан. Все как ты и говорила.

К счастью, путь из хранилища оказался легким и безопасным, а в трапезной нас уже ожидали разнообразные яства.