Виктор Тарасов-Слишин - Звездный Эликсир

Жизненные обстоятельства сложились так, что Мамед устроился работать в ТГЭ на должность старшего рабочего, топографического отряда и начал трудится под началом моего отца, а к началу 1980-х годов прослыл опытным наставником для рабочей молодёжи. В одной из зимних экспедиций Таймырской Геофизической Экспедиции, в чрезвычайной ситуации дядя Миша спас от холодной смерти не только себя, но и работавшую до моего рождения, вместе с ним в отряде, мою мать Антонину Григорьевну…

Мечтая о спокойной, семейной жизни на северной пенсии, оформление которой по достижении пятидесяти пяти летнего возраста теперь было не за горами, дядя Миша регулярно получал честно заработанные в тундре деньги и целиком отправлял их на «материк», своей подруге, строившей частный дом. Поэтому в очередной раз, сделав солидный по тем временам перевод, он счастливо приговаривал: «Скоро женюсь, как пить дать, точно женюсь!».

Правда в итоге, когда подошла пора покидать Крайний север, дядя Миша получил от подруги безжалостное, прощальное письмо, по прочтении которого стало понятно, что он был использован и брошен. Я помню день, когда мой отец читал это письмо, а в тёмно-карих глазах Мамеда, пришедшего за советом, ещё теплилась надежда на семейное счастье…

Обдумав прочитанное, Анатолий Николаевич предложил Мамеду выкинуть из головы несбыточные мечты и хорошенько поработать вместе, ещё один подходивший зимний сезон. Вот когда Бадретдинов признался, что начали отказывать ноги… Поэтому отец потребовал от начальства, для забедовавшего друга оформления ранней пенсии и ордерного жилья. Которое в двухэтажном доме по улице Таймырской, достраивала Таймырская Геофизическая Экспедиция. К такому повороту событий, дядя Миша не был готов… Поэтому он долго и недоверчиво разглядывал новый ключ, от своей однокомнатной квартиры, переданный ему Анатолием Николаевичем, а затем начал отрывисто смеятся, запрокидывая голову и сотрясаясь всем телом.

Тем не менее, бородатый и внешне неприступный Мамед, который при ближайшем знакомстве вдруг раскрывался как одинокий и ранимый человек, был душевно опустошён и надломлен. Поэтому он пристрастился выпивать. Не отказывая в застолье, посещавшим его друзьям и товарищам. Кроме того, он постоянно мучился из-за болей в ногах и снова пил, надломленный человеческой подлостью.

В последствии я смог понять и оценить душевный характер дяди Миши, так как хорошо запомнил его манеру спокойной, немного картавой речи и мимику бесхитростного лица. Бадретдинов Мавлетдин Бадретдинович был похоронен Тарасовым Анатолием Николаевичем в конце 1986 года, на городском кладбище Дудинки, а ныне законченный рассказ «Звёздный эликсир» я посвящаю их Светлой памяти!

Фантастический рассказ «Как было», основан на сатирическом наброске моего отца Тарасова Анатолия Николаевича и повествует о зарождающемся, послепотопном мире. Повествование намекает читателю о том, что для развития Многонационального Человечества может быть использован опыт Инглиистической культуры, свойственной Славяно-Арийской Расе в Античный период Державного процветания. Достижения которой до сих пор хищно присваивает, а затем губит вместе с нами паразитическая Цивилизация Халдеев Нового Мирового порядка.

Документальный очерк «Джон Браен», заостряет внимание читателя, на деградации Социальных Институтов Многонационального Человечества, которые прекратили свою созидательную деятельность и зависли в смертельной опасности, над пропастью Глобального неонацизма.

В конце сборника приведена Новая Советская Терминология, позволяющая рассматривать Глобальные процессы управляющие Человеческим обществом, с учётом культурных особенностей Русского этноса Славян, летописно сформированного в среде Славяно-Арийского Инглиизма и Державного Народоправия.

Настроение было мрачным и соответствовало обшарпанной мебели и блеклым стенам, едва освещённого тусклой лампочкой, старого подвала. Напротив меня, за импровизированным прилавком, стоял полный кавказец, который взглянув на меня, хрипло потребовал: «Пароль!». Его неприятный голос, подействовал на меня удручающе, поэтому растерянно моргая, я сбивчиво проблеял: «Это… Как его… Эликсир!».

Заросший щетиной торгаш, ткнул пальцем в стол и снова потребовал: «Ложи сюда!». Я поспешно раскрыл дипломат и выложил на прилавок, пачки новеньких, ежедневно обесценивающихся, Советских денег, которые тот, вмиг пересчитал и небрежно смахнул в столешницу… После чего, он выставил на стол, вожделенный сосуд с прозрачной жидкостью и недвусмысленно указав на дверь, самодовольно прохрипел: «Бери и топай отсюда!».