Алексей Осадчук - Бастард

Что же касается трюка с пальцами… Мне удалось провернуть его, благодаря тому, что я научился направлять алую энергию зелья в определенные участки энергоструктуры. Действовать, так сказать, точечно. Таким образом разрывы энергоканалов правой руки начали регенерировать быстрее.

После того, как я проглотил оставшуюся в пузырьке жидкость и направил ее на восстановление энергоканалов рук и раны на голове, на меня навалилась легкая сонливость.

Бертран, все это время внимательно наблюдавший за мной, был слегка встревожен. Пришлось брать себя в руки и успокаивать старика, уже начавшего жалеть о своем поступке. В конце концов, мне удалось его уговорить пойти поспать.

Как только Бертран покинул мою комнату и прикрыл за собой дверь, я облегченно выдохнул и полностью отдался мягким объятиям сна. Уже перед тем, как отключиться я дал самому себе четкую установку – с завтрашнего дня начать собирать всю доступную информацию об энергетических зельях. Я теперь знал, как ускорить процесс культивации.

Во сне я видел мою Таис. Правда, я ее сперва не узнал. Копна рыжих кудряшек куда-то подевалась. Теперь это были угольно-черные волосы, собранные в сложную прическу. На ней было строгое длинное платье и дорогие украшения.

Веселые веснушки тоже исчезли. Цвет глаз изменился на светло-карий. Я долго вглядывался в такое родное и в то же самое время незнакомое мне лицо, которое показалось мне холодным и непроницаемым, и не мог дать однозначный ответ на вопрос – моя ли это Таис?

Но вдруг произошло чудо, и она улыбнулась! Не так, как обычно – широко и открыто. Нет… Это была скорее хитрая и даже злая ухмылка, совершенно чуждая моей доброй Таис. Но её выдали ямочки на щеках. Те самые, при виде которых я прощал ей любую шалость в детстве.

Где ты сейчас, сестренка? Надеюсь, в лучшем из миров!

За миг до того, как мой сон рассеялся, я в последний раз всмотрелся в стремительно растворяющееся в воздухе видение. Мой взгляд скользнул по тонкой девичьей шее, которую обвивало драгоценное ожерелье из крупных кроваво-красных рубинов. Я напрягся. Что-то не так было с этими камнями… В них было что-то смутно знакомое… Но что именно, я так и не успел понять. Я проснулся.

Меня разбудил звук открывающейся двери. Походку и сопение Бертрана я узнал сразу. Открыв глаза, я тут же прищурился. Сквозь маленькое окошко, разбавляя серый сумрак комнаты, проникали утренние солнечные лучи. Где-то там уже вовсю кипела городская жизнь. Слышались крики извозчиков, топот копыт, перекрикивание прохожих, лай собак и детский смех. Из этой какофонии звуков особенно выделялся один – грустная протяжная мелодия флейты. На мгновение я даже заслушался.

– Господин! – услышал я радостное восклицание Бертрана. – Ваши руки!

Я сперва не понял, о чем он, но потом до меня дошло. Оказалось, что мелодия неизвестного флейтиста меня настолько поглотила, что я не заметил, как заложил обе руки за голову. Все получилось само собой.

Я осмотрел в истинном зрении восстановившиеся за ночь энергоканалы и широко улыбнулся. Правда, они все еще были тоненькими и свечение, исходившее от них, было очень слабым, но начало положено. Теперь, по крайней мере, я смогу держать ложку самостоятельно.

Порадовало состояние раны на голове. Она заметно уменьшилась, и что самое главное – перестала высасывать из источника дефицитную энергию. Если дело пойдет так и дальше, то срок выздоровления, обозначенный доком, существенно сократится.

– Доброе утро, старина! – улыбаясь, поприветствовал я Бертрана. – Предлагаю отпраздновать эту новость плотным завтраком! Неси мой кошель, выдам тебе на это дело целый талер!

– Господин, – промямлил Бертран. – Тут это…

Я сразу же напрягся и по-звериному втянул носом воздух, чем заставил Бертрана вздрогнуть. Кажется, я снова напугал старика. Но с этим я потом буду разбираться.

А сейчас я был зол на себя, вернее, на слабое и никчемное тело, доставшееся мне по наследству. В прежние времена ко мне в логово без моего ведома никто не мог проникнуть.

Дело в том, что помимо старого слуги за дверью находился еще один человек, которого я не смог сразу учуять. И это меня изрядно взбесило. Пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки и самое главное – не напугать еще больше беднягу Бертрана, который каждую смену моего настроения всегда брал на свой счет. Видимо, Макс, скотина, частенько срывал свою злость на старике.

Успокоившись, я улыбнулся и подмигнул Бертрану, мол, все в порядке, докладывай.