Игорь Сорокин: Флагман флотилии. Выжить вопреки (litres)

– Товарищу командире, оце так добре, що ви вже пішли на одуження. А я вже й команду зібрав. Дзвонив до Ленінграду молоді гармаші вже їдуть потягом до Миколаїва, та будуть туточки у неділю. Бурлак теж у понеділок з заводу виходить. А там вже можемойдо дому йти, – Нечипайло, как и большинство выходцев из Одессы, говорил быстро на украинско-русском суржике и на одном дыхании выложил главные новости.

– Товарищ командир, старший лейтенант Кручинин, представляется по случаю возвращения из отпуска. За период отпуска происшествий с моим участием не случилось.

– Садись, Кручинин, – указываю на единственный стул, – да и ты, старшина, не стесняйся, присаживайся на кровать. В ногах правды нет, а узнать хочется многое, как без меня справляетесь, – пытаюсь я войти в роль отца-командира.

Павел возвращался из отпуска. Узнав о моей болезни, он, с ведома командования, задержался для подмены, возглавив вместо меня экипаж из пополнения краснофлотцев, призванных для нашей флотилии. Осталось принять команду артиллеристов из Ленинграда. Узнав от старшины Нечипайло, что я очнулся, решил меня навестить, заодно и представиться по случаю возвращения из отпуска.

Пополнение, как и планировались, разместили на плавказарме флотского экипажа. Будущая канонерская лодка «КП-22» (сейчас речной колесный буксирный пароход «ИП-22», типа «Бурлак») заканчивает подготовку к переходу на Дунай после ремонта в Николаеве.

Что такое флотская душа? Загадка! Прошло буквально несколько мгновений и пришлось втянуться в знакомую социальную роль: моряк, он и есть моряк, даже если служит на реке. Тем более, что свой свояка видит издалека. Несколько наводящих на беседу вопросов и высказываний – и информация потекла рекой. Мне осталось только поддакивать и прислушиваться.

Подшивки газет также не остались без внимания, и вот уже в палате к нашей компании присоединился Крылов, с жаром обсуждая последние новости из жизни страны.

Далее, как обычно, перешли к женщинам, и тут узнаю, что мне передавала привет бывшая жена (Ирина), а дочь Юлия уже в садик пошла. Кручинин, как и я, оказывается выпускник военно-морского училища им. М. Фрунзе.

Наши бывшие – жены морских офицеров, тоже из Ленинграда. Как и большинство жен молодых военморов, после жизни в городе столичного уровня, они быстро потеряли интерес к пропадающим на кораблях мужьям. Жизнь в Ленинграде и на какой-то там базе (в лучшем случае флотилии) явно не сравнимы. Проходит год, и треть жен молодых офицеров возвращаются домой, дети – не проблема. Ведь в столичном городе еще достаточно перспективных женихов. Проходит еще пара лет, и только одна из двух молодых офицерских жен окончательно связывает свою жизнь с офицером плавсостава. Вновь в жизни изредка бывающих на берегу офицеров появляются жены, которые также сталкиваются с действительностью – муж дома, как в гостях. Корабль в базе, все равно каждый третий день – старший на корабле или в наряде, или вдруг среди ночи прибежит оповеститель.

Еще не успели меня покинуть мои сослуживцы, как в палату нагрянул командир ремонтирующегося буксира «ИП-22», старлей Сергеев, со своим механиком Славой Пшеничным. Для вновь пришедших я также был своего рода старым знакомым, поэтому с их стороны было естественно начать шумно обсуждать последние новости.

Обычно, когда корабли собираются в базе, остающиеся на кораблях офицеры и старшины устраивают посиделки с традиционным грузинским чаем (чай заваривают так, чтобы через стакан в подстаканнике не был видим свет в иллюминаторе) на каком-либо из кораблей в кают-компании. На стол выставляется «халява» (жареная картошка). И только необходимые обходы и прием докладов об обходах прерывают общение собравшихся.

В общем, к концу вечера в моей палате появились все наши офицеры и старшины, откомандированные с флотилии в Николаев. Ведь завод и госпиталь находятся недалеко. Не оказались в стороне и лечащиеся в госпитале. Одно из самых главных лечащих средств – водочка с закусочкой – также оказалось каким-то образом в палате. Так, в тихой и спокойной обстановке, прошло мое личное вхождение в родной коллектив.

На следующий день, 13 ноября, к десяти утра Нечипайло и Кручинин уже вновь были у меня в палате для инструктажа по моим заданиям. Грипп лечится за пять суток, а вот его осложнения можно лечить всю жизнь. Поэтому я не видел никаких причин задерживаться в госпитале. Да и ноябрь – последний месяц осени, еще немного – и в Днепро-Бугский лиман придет лед. Поэтому канлодка и самоходная баржа снабжения флотилии должны по плану выйти из Николаева ранним утром шестнадцатого.