Евгений Южин - Инженер. Часть 7. Вторая итерация

До меня медленно доходило. Мне ведь уже сказано – направлен с поручением. Очевидно, речь идет о каком-то разговоре, о сообщении информации – требовать немедленно выложить ее все равно что при дипломатическом визите затевать переговоры с посланцем на трапе самолета, не позволив ему даже спуститься на вашу территорию. Нехорошо получается.

– На этот раз я попрошу прощения. Извините, какое-то сумбурное утро – я даже не позавтракал. Прошу вас, составьте мне компанию, если не возражаете.

– Возражаю? Помилуйте. Весьма признателен за доверие.

– Доверие. – Я продолжал тупить. – А, ну да! Прошу вас, – пробормотал я, жестом указывая на застывший неподалеку пепелац.

Ступа, несмотря на внушительную грузоподъемность, была маленькой и, пожалуй, могла бы вместить не более четверых – и то при условии, что они готовы терпеть такую близость в мире, где не знали метро. Сомтанар застыл, вцепившись в борт, отчего мне пришлось, в свою очередь, отодвинуться к противоположному, в попытке сохранить равновесие. Его спина ничего не выражала, пока мы по широкой дуге облетали утес, и лишь когда я на мгновение завис, готовясь заходить на посадку, он обернулся. Архивариус выглядел взбудораженным – этакая смесь разных чувств: страха, восторга и любопытства. Он мельком глянул на меня, за мое плечо – на бесконечный лес долины, на привод, которым я управлял парой длинных, блестящих латунью рычагов с деревянными шариками на концах, счастливо улыбнулся, сохраняя каким-то образом следы испуга в лице, и вновь отвернулся. Наверху чувствовался слабый освежающий ветерок, я повисел пару секунд, ловя его нежные касания, и направил летательный аппарат на широкую крышу моего логова.

Попытка усадить архивариуса за стол провалилась – он хаотично исчезал, чтобы тут же материализоваться в самых разных местах моего дома. Его воспитание зримо проявлялось в виноватом выражении восторженного лица, когда я обнаруживал его то наклонившимся, внимательно разглядывающим часовой механизм, вращавший привод нагревателя, то задумчиво водящим пальцем по шпинделю токарного станка, то почти с головой нырнувшим в печь отжига, то с полуоткрытым ртом уставившимся на хитросплетения сварочного агрегата. После нескольких попыток упорядочить эти хаотичные перемещения, я сдался. Спокойно приготовил второй завтрак, залил кипятком свежие порции орешка и уселся наблюдать за неугомонным гостем на любимый табурет. Он что-то почувствовал, прекратил дергать сверлильный станок, отличавшийся, к слову, от местных версий лишь приводом, оглянулся на меня – из полутьмы мастерской я, должно быть, смотрелся неподвижным силуэтом – и, с сожалением оглядев на длинные полки, заставленные всевозможным инструментом и приспособлениями, поспешил к столу.

– Присаживайтесь, уважаемый. Я, извините, еще не завтракал, так что позволил себе вас не дожидаться.

Сомтанар замер рядом со столом, разглядывая нехитрую снедь, поднял бровь, демонстрируя удивление:

– Орешек? С утра? Да еще и горячий?!

Я развел руками:

– Меня он не пьянит. А вам я просто не могу предложить ничего иного. Где-то, правда, должна была оставаться от супруги банка с сушеными водорослями, но – найти не смог. Может, воды?

Он махнул рукой, забираясь на высокий табурет:

– Не стоит. Орешек так орешек. Буду приучать себя к хорошему. – Он поднял кружку, понюхал парящее содержимое, посмотрел на меня. – Знаете, сколько такое варево будет стоить в долине?

Я пожал плечами – какая разница?

– Заваренный кипятком, орешек надо выпить немедленно – остыв, он потеряет все свои свойства. – Увидев мое лицо, добавил: – О! Похоже, вы этого не знали?

– Не знал. Но что это меняет?

– Как что?! Представляете, сколько стоит этот объем напитка такого качества?! Горячий напиток готовят из пастилы. И то только тогда, когда уверены, что смогут столько выпить.

– Помилуйте, Сомтанар! Мы не в Арракисе, и я не богатый алкоголик. Но если для вас это перебор – давайте разведу пастилу. Сделать?

Архивариус обожал путешествия. Ему снились другие города, архипелаг утонувшего континента, легендарные южные острова, затерявшиеся где-то за океаном. Страсть к далеким землям зрела каждый год, проведенный в Арракисе. Быть может, это и была настоящая причина такой одержимости – просто мечта разрушить многолетнюю однообразную рутину дворцовой жизни. Его профессия привязала его к этому месту – центру сосредоточения всего, что уцелело от древних. Нет, не так – центру всего письменного наследия великих предков. Все, что не было уничтожено или похоронено в башне Старшей сестры, так или иначе попадало в его руки. Его долг и его профессия требовали все это читать. От него зачастую зависела судьба той или иной книги, той или иной бумаги. Монархи вовсе не жаждали возрождения былого величия цивилизации Мау, но древняя история хранила корни многих родословных, многих прав и обязательств. Да и знания, тем более запрещенные, лучше хранить под надежным замком и под своей властью, чем надеяться на обеты скелле. Толку, правда, в этих пыльных грудах макулатуры было бы мало, если бы не те, кто мог их прочитать и понять, что можно было без жалости уничтожить, что спрятать и хранить до времени, а что использовать. Этим и занимался Сомтанар – сначала как младший чтец, потом как хранитель, помнивший еще прежнего архивариуса, а со временем и занявший его место.