Виталий Храмов - Сегодня - позавчера. Трилогия. (СИ)

- Я видел такие способы крепления. Не подойдёт - придумаете, может, своё. И, ещё, глушитель нужен. Вот, примерно, такого устройства.

- А его как крепить?

- Тут два варианта - накручивать на ствол резьбой, либо разрабатывать такой глушитель, чтобы крепить вместо штыка.

- Он же снизит скорость пули.

- А у вас есть свёрла диаметром 7,62? Всё равно будите на 8 мм сверлить.

- Тогда шум не снизит.

- Исказит, точно. Приглушит. А пламя выстрела полностью скроет. Уже большое дело.

- А длины какой?

- Думаю, 150-ти мм достаточно. Когда приходить на примерку?

Дальше поехали на швейную фабрику. Что интересно, на всех проходных я так примелькался сторожам, что они даже документов у меня не спрашивают. А если говорю: "Это со мной", то и у моих спутников. Непорядок, конечно, но мне удобнее.

Марии Фёдоровне, радостной от встречи с сыном, заказал маскировочный балахон. Лёгкий, просторный и бесформенный. Одного покроя, но в двух цветах - белый и пятнисто-зелёный. И, в порядке спецзаказа, по двадцать балахонов каждого цвета, все расшитые петельками и обрезками тканей и ленточками этого же цвета.

- Это тоже для маскировки. В таком костюме даже с пяти шагов не увидишь стоящего в кустах бойца. Для снайперов - самое то. Залёг в траве или зимой в снегу - и не видно тебя, пока не стрельнёшь.

Дальше поехали на артиллерийские склады. Хотел получить ручных пулемётов. Обломался. Нету. И только три 82-мм миномёта. Выписал все. Вызвал машину за ними.

Проезжая через город, остановились послушать сообщение Совинформбюро. Киев в сводке звучал. Ещё бились ребята там. Опять накатила тоска. Казалось - всё, что делаю, так мелко, незначительно. Не способно ничего ни изменить, ни исправить. Да и что я сделал? Сломал десяток костей своим же, не смог обучить ничему ни ребят в бригаде, ни в роте (потому что и сам ничего не умел, так понты одни), даже ни одного немца не завалил. А он сейчас громит наших предков как хочет, когда хочет и сколько хочет. Вот там, на фронте, дела делаются. А всё что я делаю - детская игра в песочнице.

- Уж скорее бы на фронт. Сил нет уже терпеть. Ребята там гибнут, а мы - как в санатории, побегали, пожрали, поспали, водочку попили. Э-эх!

Миша и Мельник удивлённо смотрели на меня.

- Что?

- Сам говорил - не готовы мы к фронту.

- К этому нельзя быть готовым. Ладно, этот - кадет, но ты-то, Мельник, воевал же уже.

- Какой там воевал! Выгнали в поле. Ура! Бежишь, падаешь, опять бежишь. Пули свистят вокруг, ребята падают, кричат, взрывы, что происходит - не понимаешь. Куда стрелять - не понятно. Куда-то вперёд стрелял, как все. Я и финна-то живого ни разу не видел.

- Ты же снайпером был.

- Был. Сидел в засаде, как они. А никого так и не увидел.

- Так никого и не убил?

- Говорю же тебе - даже в оптику не видел. Зато - воевал. У нас в роте половина побита-поранена, а похвалиться нечем. Как в атаку пойдём - кровью умоемся, отползаем. А потом, то место, откуда по нам стреляли - перепашут пушками - опять - "ура-в-атаку!" бежим. Так три недели отбегали и отвели нас в тыл. Вот и вся война.

- Неужели и сейчас так воюем?

- А как? По-другому не умеем. И-э-эх! Нам бы тебя, старшина, туда, в Карелию, сколько бы мужиков целыми домой вернулись. У нас же за три недели три ротных убило. Они что - "Ура! За Родину!" первый вскакивает, пистолетиком махнёт и бежит впереди всех. Первый и падает. Мёртвый. Одна пуля - в голову или в сердце.

- А был бы я там - изменилось бы что?

- Уверен! Ты ведь до хрена знаешь и умеешь. Вот научил бы нас, по-другому бы всё было.

- Ты ошибаешься, Лёха. Ни хрена я не умею. Так, видимость создаю.

- Старшина, ты это брось! Меня ещё никто никогда один на один не бил. А ты - играючи.

- С трудом, Лёха, с трудом. Я как увидел, ты "мельницу" раскручиваешь - аж похолодело всё.

Мельник, довольный, заржал. Смотрит на меня преданными глазами, как собака на хозяина. Вот, блин! Теперь я за него в ответе, как за всякого, кого приручили.

- Спасибо, Алексей. Буквально, к жизни меня вернул.

- Ага, а то я смотрю - приуныл "медведь" наш.

- Как ты сказал? Почему Медведь?

- Ты себя бы со стороны видел бегущим в броне на "пулемёт", согнувшись. Точно, как косолапый.

- Сам придумал?

- Нет, ребята. Сначала Чёртом назвали, теперь Медведь, да Медведь. И каптёрку свою "берлогой" называешь.

- И точно. В берлоге же медведь спит. Ладно, оставим лирику. Вань, поехали в расположение.

- А в управлении вас, старшина, младшим Наполеоном назвали, - вставил Иван. Ржали вчетвером.

- Ну, что думаешь? - ротный выжидающе уставился на меня.