Игорь Сорокин: Козак. Черкес из Готии. (СИ)

Шансы захвата вражеской островной крепости практически с первого раза были по-настоящему огромными. Самым трудным становилась задача - удержать захваченное, до подхода своих сил.

Десятилетиями генуэзский город, не подвергавшийся атакам пиратов, как с католического, так и с мусульманского миров, так как он был для всех своим, должен был быть легкой добычей подготовленной операции.

Вот только подготовки в виде месячного или другого вида тренировок, как проводил Суворов перед взятием Измаила, в эти времена не проводили. Заставить кучу опытных вояк лазить по скалам, или десять раз приставать к берегу и соответственно отходить от берега, гребя за веслами, было ой как нелегко. Еле, еле удалось добиться недельной тренировки по отработке атаки в уединенной бухте на Алжирской территории.

Наконец спустя две недели после встречи у острова Крит, объединенный отряд черкесов Северного Причерноморья выдвинулся из Алжира.

В первую ночь (из четырех) новолуния, когда луна на ночном небе не видна, и море ночью не просматривается, куттер 'Азиз Николас' от некоторой точки в море, примерно с северо-востока от подсвечиваемого горящими факелами крепости ночного берега, отправил от борта небольшую корабельную шлюпку с маленькой группой средневековых морских диверсантов.

Наконец готский куттер, дождавшись серии световых сигналов от высадившегося на остров маленького десанта, ушел за ночной горизонт, чтобы уже через сутки возглавить три небольших колонны кораблей и шаик отряда атамана Ингваря.

На следующую ночь, отряд кораблей идущих следом за яхтой 'Святой Климент' как за лоцманом, вышел к исходной точке в море на северо-востоке от острова Табарка. На фоне мерцающих, на далеком берегу факелов подсветки стен города и крепости, два небольших створа созданных четырьмя фитильными щелевыми фонарями указали курс к основанию острова и вход на рейд небольшого генуэзского городка.

Через час, две группы кораблей и шаек прячась в темноте морской глади небольшой протоки разделяющей город и порт, развернулись в линию для атаки на спящих жителей генуэзской колонии, напротив набережных городского порта и острова.

Третий отряд кораблей, подойдя вплотную под скалу на вершине, которой еще во времена древнего Карфагена построили первую крепость, пришвартовался к берегу и занялся высадкой десанта непосредственно в крепость.

Наконец ожидающие в протоке корабли увидели мерцание света от факела, освещающего вершину главной башни островной крепости.

Для охранников портовых ворот увидевших мерцание факельного огня над островом Табарка, это было обыденное явление. Ну, подумаешь - порывы ветра изменяют яркость горящего факела. Или меняет факел охранник, или еще что. Главное! Факел, на главной башне острова, горит!

Это для средневекового простого стражника факел мерцает и горит.

Только не для человека знающего азбуку 'Морзе'.

СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ! Вдруг в 16-м веке начал передавать на весь видимый ночной горизонт Средиземного моря, мигающий свет факела.

Серия точек и тире известная всем в будущем передавалась миганием факела с донжона островной крепости.

Души надо спасать, только, не тонущим в море, а жителям небольшого генуэзского городка, мирно спящего в майской ночи 1573 года.

На спящий город и остров из темноты безлунной ночи морского пролива устремились черкесские шаики и корабли.

Утром над главной крепостью острова защитники городской крепости, оказавшиеся в осаде, увидели два флага, сменившие генуэзский флаг семьи Ломеллини. Один флаг принадлежал княжеству Феодоро, а вот второй был, казалось бы, свой генуэзский и знаком был многим, но не родным, а известной всем старинной семьи де Гизольфи.

Город оказался захвачен не известными всем и каждому средиземноморским жителям берберскими корсарами и не египетскими корсарами, а черкесами генуэзской семьи де Гизольфи.

Удивительное на каждом шагу!

Город не грабили и даже никого особо не насиловали, а нежно почти так спрашивали.

Вы кто не испанец случайно? Если да, то пощады не ждите!

А так вы генуэзец! Тогда сидите, дома и ждите, когда господа все решат!

Разделяй и властвуй. Уже утром каждый горожанин знал. Кто из горожан пропал, а кто может не беспокоиться. Главное не встревать в трения своих господ. Лигурийцы, это не испанцы или французы, миланцы или паписты, они генуэзцы, которых просто просят не мешать. Господа сами разберутся.