Олег Таругин - Штурмовой отряд. Битва за Берлин

– Гляди, капитан, – Трешников уверенно ткнул пальцем в точку на карте, обозначавшую овражек, на дне которого они находились. – Мы сейчас тут, верно?

– Ни хрена себе у вас в ГРУ карты! – завистливо присвистнул тот, вглядевшись в подробнейшую по нынешним временам карту. – Нам таких не дают. Ого, стометровка, ну, это вообще! Еще и на русском! Товарищ подполковник, а другой такой у вас не имеется?

– Извини, капитан, – сухо буркнул Трешников, уже успевший пожалеть, что вообще показал ее «предку». Разумеется, в сорок пятом подобных карт просто не существовало – да и существовать скорее всего не могло. Словно, блин, в недоброй памяти Грозном образца зимы девяносто четвертого, но не рассказывать же об этом Родченко!

– Выдана под роспись, копий не имею, перерисовывать запрещено. Так что там насчет моего вопроса?

– Угу, здесь, – мрачно кивнул тот, то ли расстроившись, то ли уловив настроение подполковника. – Вот тут ручей помечен, видите? Я его хорошо запомнил: когда танки переправлялись, грязюка с-под гусениц аж до самой башни летела. Эх, мазута пожгли почем зря… и моих ребят почти треть полегла, – с горечью в голосе закончил он, опустив голову.

– Это война, капитан. – Трешников легонько сжал плечо собеседника. – Прекрасно тебя понимаю, все мы теряли боевых товарищей, но сейчас не время горевать. Остался всего один, последний, рывок. Счет уже на дни пошел, если вовсе не на часы, сам ведь знаешь. Глянь, – он снова пододвинул к офицеру планшетку. – Вот до этой улицы парком пробраться можно, не знаешь? Так, чтобы на фрицев не напороться? Там вход на станцию метрополитена должен быть. Если при бомбежке не завалило, конечно.

Родченко несколько секунд вглядывался в карту, затем, пожевав губами, кивнул:

– Ага, понял, кудой вам нужно. Ночью ребята из разведбата в ту сторону ходили, сказали, скрытно подобраться можно. Эх, ладно, что уж теперь: мы ведь именно туда и двигали, вот только про эту батарею, мать ее, не знали – фрицы ее только утром установили, когда разведка уже обратно вернулась. А задание у нас было простое: зайти с тыла и с ходу сбить немецкий опорный пункт, что выход из парка на вот эту улицу прикрывает. Вот только теперь, без танков, хрен у нас что получится, разведчики говорили, что там два полноценных дота плюс пулеметные гнезда в подвалах. А вы, стал быть, через метро собрались двигать?

Подполковник неопределенно пожал плечами – в штурмовом комплекте движение вышло почти незаметным, – однако Родченко его понял, криво усмехнувшись в ответ:

– Ладно, ладно, не лезу, кудой не следует. Только учтите, если и вправду через метро пойдете, не выйдет у вас ничего, тарщ подполковник! Там у фрицев бомбоубежище и пункт сбора раненых оборудованы, людей, что селедок в бочке, так что никак не пройдете.

– Точно? – прищурился Виктор Иванович. – Уверен, капитан?

– Уверен. Нет, сам-то я там не был, разумеется, просто довелось на докладе разведки присутствовать, когда они комбату обстановку обрисовывали. Мол, из тяжелых гаубиц бить нельзя, станция совсем неглубоко и своды могут не выдержать, а внизу, значит, несколько тысяч гражданских и раненых… э-эх, все жалеем их, жалеем, а вот они нас разве жалели, когда города наши бомбили да деревни вместе с дитями и бабами жгли? – в сердцах докончил он. – Жалельщики, мля…

– Отставить эмоции, капитан. Хорошо, я тебя понял. Тогда смотри, а что, если мы во-от туточки пойдем? Ну и вы вместе с нами, смысла разделяться сейчас, коль уж нам все равно в одном направлении двигаться, я не вижу. Вы все одно безлошадными остались, нам транспорт изначально не полагался, так что теперь только ножками. Кстати, насчет твоего задания: если другого пути не найдем, поможем вам эти самые доты штурмануть, все равно нам мимо них не пройти. Как думаешь?

И оба офицера, один из своего времени, другой из далекого будущего, склонились над картой…

Захлопнув планшет, подполковник продел ремешок в латунную петельку и призывно махнул рукой Барсукову.

– Держи, Миша, спасибо. Ступай, поднимай ребят, скоро выдвигаемся, нечего тянуть. – Снова повернувшись к Родченко, он продолжил: – Слушай, капитан, коль уж нам с тобой некоторое время вместе воевать, давай прикинем, чем друг дружке полезны можем быть. У тебя с тяжелым вооружением как дела обстоят?

Родченко, для себя уже окончательно решивший, насколько можно откровенничать с командиром непонятной «группы особого назначения генштаба», экипированной и вооруженной лучше, чем его бойцы и немецкие панцергренадеры, вместе взятые (ну, вот не шла у него из головы та труба с гаубичной гранатой внутри, и все тут!), запираться не стал. Да и какой смысл, если все наличное вооружение, как говорится, на виду: