Дмитрий Янковский - Возвращение волхва - Против тысячи втроем [СИ]

— Батый Максу на связь, — раздался в эфире голос с заметным бурятским акцентом. — "Павианы" поняли, где вы, рванули в обратную сторону, между мной и Горынычем. У меня бомбы кончились, надо кассету сменить.

— Твою мать, очень вовремя! — пробурчал Макс. — У нас крыльев нет, мы на другую сторону холма с Ритой не перелетим. Перезаряжайся и отжимай их на нас.

— Есть, принял.

— Конец связи.

— Разбегутся, — со вздохом констатировала Рита.

— Хрена с два они от нас разбегутся. Ты тут сиди, на случай, если "павианы" обратно попрут, а я вниз, попробую их взять с дальней дистанции.

— Из своей трещотки? Не смеши мои коленки. — Рита фыркнула. — Там тропа идет на подъем. Они через минуту полезут на склон, правее Батыя, я их всех сниму.

— До склона метров пятьсот, — прикинул Макс. — Не обломаешься стрелять с такой дистанции по движущимся целям?

— Ты женись, и свою жену поучи пельмени варить. Больше будет толку. Меня не надо.

— Не дуйся, — примирительно ответил Макс. — Я в тебе не сомневаюсь. Карауль их тут, а я вниз метнусь, с холма их пощипаю.

— Давай, — пробурчала Рита.

Макс прижал к телу автомат, перекувыркнулся через плечо, ушел вниз на склон, там вскочил на ноги и огромными прыжками за несколько секунд оказался на тропе возле полыхающего крушинника. Затем он взбежал по тропе и оказался на территории разгромленного лагеря. Оттуда отлично было видно тропу, по которой улепетывало с десяток "павианов". Макс присел на одно колено и дал две коротких очереди, уложив троих повстанцев. Остальные, как тараканы при включении света, метнулись в разные стороны.

— Макс, здесь Горыныч, я готов.

— Побереги ракету. Сейчас Батый сменит кассету дрона, и "павианам" конец. — Если рванут по склону, их Рита покосит, если на меня, то я.

— Есть принял! Как раз кофейку хотел выпить.

— Ты, блин, там еще сэндвичи начни делать.

— У меня уже готовые есть, — отшутился Горыныч.

Макс глянул на индикатор количества патронов в магазине и решил его сменить, чтобы потом не перезаряжаться. Он отстегнул магазин, но не успел достать новый, как Рита крикнула в эфире:

— Макс, сзади!

Пришлось резко перекатиться колбасой в сторону. Оказавшись на спине, Макс увидел четверых "павианов", один с полицейским дробовиком десятого калибра, и трое с десятимиллиметровыми семидесятизарядными "Кобрами" под пистолетный патрон. Похоже, на звук пальбы вернулись часовые дальнего дозора, спрятались в кустах, пропустили Макса, чтобы застать его со спины, и выскочили, когда он начал перезарядку.

Рита тут же сняла одного с автоматом, попав ему точно в основание черепа, и тот рухнул, как подкошенный. Двое других развернулись, и принялись поливать длинными очередями позицию Риты. А ей куда там деваться? Скалы кругом, и рикошеты такие, что под них лучше не попадать. "Павиан" с ружьем держал Макса на прицеле, да еще ухмылялся при этом.

— Горыныч, по лагерю огонь! — Скомандовал Макс.

— Сдурел? — раздалось в эфире.

— Выполнять приказ, они Риту накроют! — выкрикнул Макс и задержал дыхание.

Через секунду в нескольких метрах слева полыхнуло мощным взрывом. Стоящих "павианов" как ветром сдуло. Макс лежал, но ему тоже досталось не слабо — ноги покрошило осколками камней, и одежда вся загорелась. Остальное прилетело по бронежилету и в каску, но лицо и глаза обожгло очень сильно. Макс принялся кататься по земле, чтобы сбить пламя. Глаза почти ничего не видели, ноги болели совершенно невыносимо. Он потянулся к аптечке, вынул одноразовый шприц с обезболивающим, хотел вколоть в бедро, но там места живого не было — мясо и кровь. Пришлось колоть в плечо.

Затем сквозь непрерывный свист в ушах, такой громкий, слово в двух метрах штурмовик шел на взлет, послышался голос Риты в эфире.

— Макс, ответь Рите. Макс!

— На связи… — прохрипел Макс.

Не смотря на задержку дыхания, ожег верхних дыхательных путей он все же получил.

— Как ты? — спросила Рита.

— Кажись, мне пипец, — честно ответил Макс. — Тебя-то хоть не задели?

— Не успели. Горыныч их вовремя накрыл.

— Ну и норм. Добивайте "павианов".

— Хрена с два мы тебя бросим, — отозвался Батый. — Я уже "топор" с базы вызвал, будет через час с небольшим.

— Хрен я час проживу. Суету отставить! Выполнять приказ!

Слова давались с огромным трудом и болью, Макс умолк. Перед глазами плыли алые круги. Он вдруг почувствовал, что куда-то падает, ощущение было настолько реальным, что руки, помимо воли, попытались за что-нибудь уцепиться, но тело все равно заскользило в горячую гулкую темноту, расчерченную тысячами серебристых линий. Тела не было, оно попросту перестало быть, и через тьму между нитями скользило лишь сознание и поток воспоминаний, подобно вороху ярких картинок, которые вырвало из рук порывом ветра.