Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Битва за Рим

К словам Аниция можно было добавить, что расстояние между латифундиями было слишком велико для пешей переправы, а на самих виллах огромному скоплению людей было нечем поживиться. По этим причинам бывшие латифундийские невольники ни за что не повернули бы на восток.

– Думаете, они пойдут на Гарган, в леса? В Сипонт? – спросил Тирн.

– Думаю, они не забудут о тылах, но надеюсь, что они не доберутся так далеко, а обломают зубы о щиты местных вояк где-нибудь в Каннах, – вздохнул Аниций.

Было понятно, о чем переживает гладиатор. Появление обезумевших рабов могло указать сенату на необходимость переброски в Апулию дополнительных войск, что усложнило бы нашу жизнь. Мне подобный ход виделся маловероятным. Мои мысли озвучил Тирн.

– Забавно, что Рим ничего не сможет поделать с невольниками! Им бы разобраться с Крассом! – сказал он.

– Даже если Апулия утонет в крови, Рим вряд ли обратит на это внимание, – согласился Аниций.

– Или заставит расхлебывать Лукулла, да, Спартак? – протянул Рут.

– Думаю, ему это придется не по душе, – Лукор поежился. – Не думаю, что Лукулл вмешается. С несколькими сотнями сорвиголов вполне справятся народное ополчение и городская стража.

Я усмехнулся, обвел на карте еще один круг гораздо шире предыдущего.

– Что бы делал Лукулл, выгляди черта так? – спросил я.

Черта охватывала добрую треть апулийского региона, доходила до Тарента, где лагерем остановился римский полководец. Полководцы задумались, рассматривая новую черту.

– Боюсь представить, что было бы, соверши мы еще одну вылазку вчерашней ночью, – озадаченно прошептал Аниций.

– Вся эта компашка мигом двинулась бы в Тарент…

Лукор осекся. В нашей палатке повисло молчание. Полководцы пересматривались друг с другом, осознавая только что прозвучавшие из уст Лукора слова. В спорах рождалась истина. Я едва сдерживал улыбку. За этим столом, немного поиграв в поддавки, схитрив, мне удалось открыть гладиаторам глаза.

Лукор схватил со стола чашу с недопитым вином, одним глотком осушил ее, с грохотом поставил обратно на стол.

– Не сочти меня идиотом, мёоезиец, предлагаю выдвигать к латифундиям новые конные группы!

Слова Лукора были встречены громкими возгласами военачальников, поднявших за столом одобрительный гул.

Слова, прозвучавшие над Марсовым полем, действительно взорвали сознание горожан и стали последней каплей, прежде чем затухающая искра в сердцах нищих и обездоленных вновь вспыхнула былым пламенем. Крассовский точь-в-точь изложил перед собравшимся людом сказанное Каталиной. Толпа пришла в экстаз, когда услышала обещания, что, будучи диктатором, Марк Робертович спишет все долги, наделит гражданскими правами вольноотпущенников и будет проводить ежемесячные бесплатные раздачи хлеба. Огромная, неуправляемая, движимая желанием перемен, толпа двинулась обратно к площади Форума, к куриям Суллы, чтобы выдвинуть сенату ультимативное требование назначить Марка Робертовича Крассовского диктатором. Вот где была зарыта собака! Крассовский вместе со свитой, ликторами и Каталиной был вынужден идти впереди толпы, накатывающей волной. Со всех сторон слышались выкрики, угрозы расправы над сенатом. В этом таился шанс олигарха. Хитрец Катилина повернул все так, что не он, олигарх, требовал у сената своей диктатуры, а народ желал видеть своего выдвиженца, выходца из плебейских кругов во главе Республики. Не это ли был тот самый легитимный приход к власти, которого он так жаждал? Плебс поднял голову, распрямил плечи, захотел перемен!

Что сенат? Толстосумы понятия не имели о происходящем на Марсовом поле. В эти минуты происходило экстренное заседание в куриях. Лучшие государственные мужи весь вечер, плавно перешедший в ночь, ломали себе головы, как поступить с проходимцем Крассом, бесцеремонно заявившимся в Рим, отказавшимся распустить войска. Возможно, после надругательства над принцепсом Флакком в большом зале писали письма братьям Лукуллам, вопрошая их в кратчайшие сроки вернуться в Рим. Но как бы не так! Марк Робертович надежно прикрыл тылы. Один Лукулл был заперт в Калабрии, где Скрофа блокировал отход из Брундизия Спартаку, а значит препятствовал высадке войск Лукулла в порту. Второй Лукулл находился за много лиг в Азии. При всем желании он не вернётся в Италию прежде, чем в противостоянии Крассовского и сената будут расставлены точки… Между тем, с каждой минутой близилась кульминация. Огромная людская масса раскололась. У безликой до того толпы появлялись лидеры-зазывалы, она разбивалась по кучкам, растекалась по улочкам Рима, за город, где пировали нобили. Люди жаждали справедливости и сегодня ночью они шли требовать ее силой. Слова о том, что уже ночью в крови, боли и слезах в Риме будет выковано новое сословие, опора диктатора и его власти, были не так далеки от правды, как представлялось еще вечером сегодняшнего дня.