Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Битва за Рим

– Сила Рима в единстве его сословий. Рим одна большая семья…

– Никакой семьи нет, – перебил его Лоллий Паликан. – Есть два лагеря, нельзя примкнуть сразу к двум и нести знамя обоих. Есть угнетатели и угнетенные. В этой войне необходимо делать выбор. Ты все еще уверен, что мне необходимо организовать раздачу хлеба, Марк? Ты готов повторить перед горожанами эти слова? Не дари людям надежду, которой нет! Ты можешь стать консулом, можешь, имея войска под стенами нашего города, заставить сенат сделать тебя диктатором и получить безграничную власть, вот только для нас все равно ничего не изменится. Нам все равно, при ком нести то тяжкое бремя, в которое нас повергли наши угнетатели, такие люди, как ты, Марк!

Крассовский замолчал. Слова трибуна вскружили голову. А ведь этот Паликан вовсе ничего не выдумывал, он говорил все так, как есть. Устраивая пиршества, обещая вольноотпущенникам и плебсу бесплатную раздачу хлеба, Крассовский бесхитростно заигрывал с низшими слоями горожан, даря им надежду на лучшее, ища их поддержку. Не понапрасну ли олигарх обнадеживал собравшихся на Марсовом поле людей? Мысли закружились. Пришло осознание, что своим поведением Крассовский сам загонял себя в петлю. Раздавая обещания плебсу, он очернял себя в глазах нобилей, отдаляясь от правящей балом политической верхушки Рима. Этого ли хотел олигарх? И что мог сделать он, если из-под его ног будет выбита опора в лице политического оплота Республики, которой не понравятся заигрывания Марка Робертовича с толпой, не так давно сломленной, поставленной на колени. Проблема крылась в тянувшихся из веков глубинных противоречиях, слывших камнем преткновения между столичными сословиями. Сейчас же, пытаясь, сосредоточить в своих руках власть, Марк Робертович рисковал оказаться между молотом и наковальней, стоило ему дальше проявить неопределенность и все также метаться между двух лагерей. Казус заключался в том, что права и свободы одного сословия выходили боком другому. Ситуацию нельзя было исправить, а решений, удовлетворяющих обе стороны, не существовало. Мысль отрезвила олигарха. Своей речью он ворошился глубоко в сердцах плебса, искал искру, из которой могло вспыхнуть самое настоящее пламя. Сломленные, поставленные на колени нобилями, эти люди могли в одночасье уверовать в слова Крассовского. Страшно было подумать, что произойдет тогда! Возможно, именно сей факт заставил вмешаться в происходящее народного трибуна, который хотел остановить возможный бунт. Но куда смотрел всезнайка Катилина, когда олигарх делился с ним своей речью?

Не успел Марк Робертович вспомнить о квесторе, как Луций Сергий вмешался в их с трибуном разговор, как будто все это время только и ждал своего часа.

– Не спеши делать выводы, Лоллий Паликан, а сначала научись слушать! – взревел Катилина своим раскатистым басом. – Мы готовы ответить за каждое сказанное слово! Рим будет поднят с колен!

Катилина, не церемонясь, оттолкнул народного трибуна, шагнул вперед, к толпе. В квестора полетели предметы, кто-то из толпы не пожалел асе, но Катилина поймал монету прямо на лету и вызывающе оглядел толпу, ища в ней наглеца. Трюк богатырского вида патриция заставил людей потупить свои взгляды, замолкнуть, давая возможность Катилине высказаться.

– Горожане, братья, я, Луций Сергий Катилин, а устал терпеть желчь, обман и зло, которыми покрылось наше государство, словно сплошными язвами! Я готов к переменам! Вопрос, готовы ли к переменам вы? Устали ли вы так же, как и я, терпеть несправедливость? Устали ли вы наблюдать за тем, как все лучшее, что есть у вас, забирают богачи, сделавшие на ваших бедах состояния? Вы никогда не задавались вопросом, почему они живут в домусах и загородных виллах, имеют сотни рабов, тогда как вы ютитесь в крошечных комнатах инсул, зачастую отдавая за этот уголок то последнее, что есть у вас? Не они ли начали вводить имущественные цензы, не они ли лишили власти народных трибунов…

Крассовского повело, слова Катилины явились неожиданностью. Луций Сергий рубил с плеча. Каталина в открытую призывал плебс выступить против существующего в Республике строя, декларируя это как цели олигарха, которые Марк Робертович якобы преследовал, когда начал свое выступление перед собравшейся толпой.

– Так чем ваша доля отличается от доли чужеземца, раба? – Катилина разгорячился и сотрясал воздух кулаком, в котором был зажат пойманный на лету асе. – Нужен ли нам сенат, принимающий решения в угоду богачей? Нужно ли нам войско, где от воинской повинности откупаются серебром? Нужна ли нам Республика в таком виде, в котором она есть сейчас? – Луций Сергий бросил асе на землю и втоптал его в пыль. Его лицо, покрытое испариной, исказила гримаса ярости. – Мой ответ нет! Нам не нужен никто, чтобы поднять нашу с вами страну с колен! Мы и есть сила, способная это сделать! Мы – римляне! И как в древние времена, когда Ромул сумел создать из разношерстной массы людей одну большую семью, так и сейчас все мы должны объединиться вокруг нашего нового лидера Марка Лициния Красса!