Сергей Кротов - Москва-36

Небо посветлело, сквозь полуприкрытое окно иллюминатора послышался отдалённые раскаты грома. Рывком сажусь на постели, одним движением надеваю синюю спортивную майку с белой буквой 'Д' на левой груди и нащупываю ногами в узком проходе между кроватями свои парусиновые туфли. Чёрные с синим кантом у колен трусы довершали мой мужественный вид физкультурника из общества 'Динамо'.

-Сань, вставай...- трясу за плечо Голованова.- пора на зарядку.

Страшный удар по корпусу судна и последоваший за ним сильный толчок бросает меня боком на койку, а из иллюминатора нас окатывает ледяной водой с крупной стеклянной крошкой. Через несколько секунд пол каюты кренится в другую сторону. Выскакиваем из каюты и сталкиваемся с полностью одетым как на выход, но без пиджака Рокоссовским и сержантом ГБ Петровым из моей команды, зажимающим ладонями лоб, между пальцами у него струйкой течёт кровь.

-Где наши?- Стараюсь перекричать множество скрипов, лязгов и скрежетов накрывших пароход.

-На палубе...

-Оставайся в каюте с аппаратурой.- Бросаюсь к трапу наверх вслед за Головановым.

На корме натыкаемся на Жукова без сознания, мокрого до нитки, мёртвой хваткой вцепившегося в нижнюю перекладину железной лестницы. Правая нога его была перебита прямо под коленом, острые осколки берцовой кости торчали из рваной раны, из которой толчками лилась алая кровь. Рокоссовский решительным движением выдёргивает из брюк ремень, присаживается на корточки и сделав петлю вокруг раненой ноги комбрига затягивает её выше колена. Толчки крови из раны прекратились.

Сзади послышались быстрые шаги. Судовой фельшер с саквояжем, одобрительно крякнув, присаживается у раненого, вытаскивает оттуда металлический стерилизатор со шприцами и ищет нужную ампулу.

Оглядываюсь вокруг. Наших не вижу. Бросаюсь к рубке.

-Пробоина ниже ватерлинии! Вода быстро поступает в трюм!- Все окна в ней выбиты, палуба в стеклянных осколках, зычный голос капитана, вставшего у штурвала и штурмана хорошо слышны снаружи.

-Машинное отделение! Самый малый вперёд!- Капитан плавно поворачивает штурвал и нос судна направляется ещё ближе к берегу.

-Товарищ капитан,- встаю у раскрытой двери в рубку.- у меня трое человек пропали.

-Шлюпки по левому борту посекло осколками бомбы,- капитан продолжает смотреть прямо перед собой.- отправить спасательную команду сейчас не могу. Будьте готовы быстро покинуть судно. Вахтенный матрос видел, что волна смыла троих с юта и сбросил на воду два спасательных круга.

Бегу назад к каютам, полы в коридоре в кровяных разводах.. В два захода выносим наши ящики на палубу (по виду, вроде, целые), по разу мотаемся за личными вещами. Пароход начинает потихоньку крениться на левый борт.

Выясняются подробности: загадочный пассажир из соседней каюты, от которого за всё время в пути мы не услышали ни одного слова, вдруг, как прорвало, заговорил изредка клацая жёлтыми зубами и крепко сжимая ручку своего чемоданчика, что бомбу рядом с нашим пароходом сбросил самолёт. Он видел как шестёрка итальянских бомберов СМ.81 (авиационный инженер?) пыталась бомбить порт (поворачиваю голову в направлении, вытянутой руки рассказчика), как их встретили огнём зенитки (так это был не гром!), как затем на эти бомберы напали истребители, он думает что это были Луар-46 хотя было достаточно далеко. Бомберы сломали строй и бросились кто куда, беспорядочно сбрасывая бомбы. Один из них, снижаясь, пролетел в тридцати метрах справа по борту. Снова возвращаюсь к рубке и 'грею уши'. Похоже, капитан принимает решение выбрасываться на берег: в первом и втором трюмах пробоины, из-за плотной укладки груза к ним нет доступа, паровые насосы не справляются и вода быстро прибывает (она уже поколено).

Метрах в шестидесяти от берега (перед нами широкий песчаный пляж), капитан командует 'стоп машина', но судно не успевает полностью погасить скорость и через десяток метров резкий толчок вперёд завершает наш морской поход. Справа в полукилометре убогие рыбацкие лачуги, приклеившиеся друг к другу на пригорке, слева на значительно большем расстоянии из утреннего тумана торчат портовые краны, крыши высоких зданий и колонна с неразличимой отсюда статуей Колумба наверху, а между ними- мы, застрявшие между морем и сушей, между хижинами и дворцами. Капитан полез в трюм оценивать ситуацию, но судя по тому как быстро нарастал крен и падала скорость парохода перед этим, она была неутешительной, а я метнулся в радиорубку, где по открытой двери, луже крови на полу и рваным краям отверстия от осколка в железном корпусе радиостанции стало понятно, что и со связью мы тоже 'приплыли'.