Олег Ростов - Земля вечной охоты

— Да, у тебя хорошо получается. Или фантазию Вивальди.

— Ладно, — невестка кивнула и ушла в каюту. Вскоре вернулась, принеся футляр. Открыла его, погладила скрипку, чему-то своему улыбнулась. Достала ее.

— Ноктюрн?

Я кивнул. Маша подняла смычок… Полилась музыка. На самом деле божественная. Даже без аранжировки, одна скрипка. И этого было достаточно. Над древней рекой звучал Шопен, за тысячи лет до своего рождения, в прекрасном исполнении. А Маша на самом деле играла очень хорошо. Недаром ее учителя бегали потом к бабусе и убеждали, что ей нужно поступать в консерваторию. Но Маша отказалась, она хотела быть врачом, хирургом. Позже, на практике, попав в один из военных госпиталей, она там играла, один раз, для солдат и офицеров. И ее просили сыграть еще и еще раз. И потом, когда сама уже работала ведущим хирургом, продолжала играть дома. Особенно тогда, когда после многочасовой борьбы за жизнь, проигрывала смерти. Придя домой брала скрипку, закрывалась в своей комнате и играла. Молча, плакала и играла. Слава тогда говорил, что в этот момент ее лучше было не трогать. Потом он заходил в комнату, забирал из ее расслабленных рук инструмент, убирал в футляр и накрывал спящую жену пледом.

Что в тебе задевает, какие струны твоей души, такая музыка? Что ты вспоминаешь и кого видишь перед глазами? О чем думаешь? Кажется, ты теряешь чувство времени, уносясь куда-то на крыльях мелодии…

Славка, отвернувшись, молча, смотрел куда-то вдаль. Бабуся просто закрыла глаза. Светлана и Иван смотрели на свою маму заворожено. Смотрели на нее и наши неандертальцы, казалось, боясь вздохнуть. Маша опустила смычок. Но на яхте продолжала стоять тишина. Почему мы так среагировали? Не знаю, может сама атмосфера, что окружала нас?

— Спасибо сестренка. Это было, просто без слов. — Сказал я первым, нарушив тишину.

— И тебе спасибо Игорь. Сама даже не знаю, почему так получилось. Наверное, просто соскучилась по ней. — Маша с нежностью смотрела на свою скрипку.

— Смотрите, — неожиданно вскрикнул Славка. Я бросил взгляд туда, куда он показывал. Метрах в ста, может даже меньше, по курсу, на берегу стоял ребенок. Просто стоял и смотрел на нас. Он был голым, кутаясь в кусок какой-то шкуры. Глянув бинокль, понял, что это мальчик. Очень худой. И самое главное, это был кроманьонец.

Начал убирать паруса, заработал двигатель. Начали подгребать к берегу. Мальчик продолжал стоять и смотреть на нас.

— Как ты думаешь, свалит или нет? — Спросил брат.

— Понятия не имею. Но вроде пока стоит. Меня другое интересует, почему он один и никого больше нет? Где взрослые?

К берегу подошли на максимально возможное расстояние. До берега было метров десять — двенадцать. Дальше не позволяла осадка яхты. Спустили надувную лодку.

— Я тоже пойду, — сказала бабуся, тоном, не терпящим возражений.

— И я! — заявила Светлана.

— А ты пока посидишь здесь. — Ответил ей Слава. Света насупилась, но промолчала.

Что бы ребенок не испугался, псов, непосредственно Ганса, брать не стали. Высадились на берег втроем. У меня был «немец» и штуцер. У Славки «Вепрь». Мы подошли к нему. Он смотрел на нас. В его взгляде был страх, мольба и надежда. Очень худой, грязный.

— Кто ты дитятко? Что с тобой? — спросила баба Настя, протягивая к нему руки.

— Бабусь, да на нем вшей или еще чего, наверное, выше крыши. — Сказал я ей.

— Помолчи Игорь, — ответила она, даже не взглянув на меня.

Конечно, пацан не понял самих слов бабы Насти, но понял, возможно, чисто эмоционально. Так как оглянулся куда-то назад и заплакал. Бабуся прижала его голову к своей груди. Гладила по грязным волосам, представляющим собой один сплошной колтун.

Славка головой показал мне в том направлении, куда оглянулся мальчик и мы с ним двинулись. Шли по маленькой тропинки, натоптанной ранее либо самим пацаном, либо его родичами. Прошли метров пятьсот. Наткнулись на место, где проживало племя. Хотя больше это было похоже на стоянку одной семьи. Они жили в двух землянках. Крыши землянок, были завалены валунами. Входы в землянки представляли собой обыкновенные норы. Имелись следы костровища, с него еще шел дым от углей. Возле одной из землянок лежала женщина. Лежала как минимум пару дней. На лице были язвы. Рой насекомых закружился над ней, когда мы подошли. Мы с братом прикрыли рот и нос платками. Стоял смрад. Брат, попытался сунуться в одну и вторую землянки, подсвечивая фонарем, но отшатнулся.

— Уходим, все мертвы. Зараза какая-то.