Ларионова Виола - Во власти магии

— Вы очнулись, — ахнула она и скрылась так быстро, что я не успела сказать и слова. Через пару минут в палату вошла тучная женщина и неприятным голосом принялась опрашивать меня. Отвечая на её вопросы, я с трудом ворочала языком. Кошмар прервал явившийся Даудов, но его взгляд говорил об обратном. Чувствую, сейчас меня ждет что-то похуже, чем призрак и его изгнание.

Доктор попыталась выпроводить его, но он посмотрел на неё таким взглядом, что она буквально вылетела из палаты.

— Милорадович, почему с вами одни проблемы? — я молчала, понимая, что вопрос не требует ответа. — Думаю, мне стоит вызвать сюда всю компанию нарушителей, — куратор щелкнул пальцами, в воздухе появилась сиреневая руна и тут же испарилась. Господин Даудов мерил палату шагами, о чем-то думая и держа руки за спиной.

В дверь постучали, и после грозного «войдите» в палате появились Арон и Лия. Я рада была видеть сестру, мне хотелось обнять её, но грозный взгляд Даудова припечатал меня к постели. В сознание проникли жалость, сочувствие и переживание.

— Почему вы доставляете столько проблем? Вы хотите исключения? — мы замотали головами, и только Арон оставался спокоен. — Нет? Тогда, может, хватит доставлять мне неудобства? Что вы натворили? — ответом ему было молчание. — Господин Баяр, потрудитесь объяснить.

— Господин Даудов, это не моя тайна, если девушки захотят, они вам всё расскажут.

— Я требую ответа от вас, — грозно рыкнул он.

— Я дал магическую клятву, — спокойно соврал он. Глаза архонта наполнились сиреневым сиянием. — Извините, у меня много дел. Я пойду.

Он ушёл, а у Даудова от его заявления разве что пар из ушей не шёл.

— Девушки, — предупредительно.

— Господин Даудов, это слишком личное, и я не хотела бы об этом говорить, — пробормотала я.

— Вам придётся. Вы неделю не приходили в себя, были на грани жизни и смерти, я должен знать, что вы такое натворили.

— Мы убили человека, — громко выдохнув, призналась Лия. — Его призрак преследовал Иву, и господин Баяр нам помог.

Куратор явно такого не ожидал. Он призадумался, померил комнату шагами, а затем вышел, бросив на прощанье короткое «Живите».

— Ты должна мне всё рассказать, — я внимательно смотрела на Лию.

С того самого дня прошёл не один месяц.

С некромантом я так и не общалась, не посчитав нужным даже поблагодарить, иногда мы пересекались в коридорах и кабинетах. Он давно оставил попытки со мной заговорить, и если были какие-то поручения, передавал через Лию или оставлял у двери.

С Алексом я поговорила лишь раз, взяв с него обещание держать нашу с сестрой тайну при себе и попросила оставить в покое. Он полгода не оставлял попыток со мной помириться, но все его подарки уничтожались с помощью моей магии, которая становилась только сильнее, но которую я с трудом контролировала. Когда он становился у меня на пути, я также использовала магию, только не стирала его в пыль, а убирала с дороги.

Даудов устал меня ругать за использование дара не по назначению и наказывать, через полтора месяца вообще оставил это без внимания.

Теперь я тренировалась не только на обязательных тренировках, но и по собственному желанию. В шесть утра я уже была на поле или в зале, и уходила оттуда после оповещения браслета. Оттачивала своё мастерство до кровавых мозолей. Правда, ножи так и не научилась метать. Архонт даже ругал меня за эти тренировки, а однажды посоветовал заняться личной жизнью, а не проводить всё своё свободное время за учебниками и с оружием. Естественно, его слова остались без ответа и внимания.

Даудов, к слову, ни разу не выказал сомнения в нашей легенде. Это было странно, но это уже не мои заботы.

Училась я отлично и с легкостью сдавала все зачёты и экзамены, кроме рун, конечно. Они всё ещё давались мне с трудом. Писала доклады за себя и сестру, да и за Милу с Элис тоже. В общем, уходила от суровой реальности, как могла. Подруги давно оставили попытки вывести меня из депрессии и замкнутости. Лия тоже была на грани отчаяния из-за меня.

Я снова разочаровалась в людях. Стала холодной и безразличной, и мне так было проще. Проще и лучше, и пусть другие считают иначе.

Однажды Равэн сказал мне, что моё сердце стало ещё чернее. И спросил, когда я улыбалась последний раз. Ответила без заминки. Последняя искренняя улыбка осталась на балу…

На лето все разъехались, остались лишь единицы. Мы были в их числе. Работали в огороде, теплицах, конюшнях. У нас была полная свобода, летом нас не ограничивали правилами, и это было прекрасно! Никаких ограничений, комендантского часа и наказаний.