Михаил Нестеров - Сталинский сокол. Комэск

На следующий день снова пришлось принимать «новую» машину. Им оказался довольно потрепанный «И-16» тип 29 с двумя «ШКАСами» и одним «УБСом». Михалыч пообещал поколдовать с мотором, все-таки «М-63» особой надежностью не отличался, к тому же неизвестно, насколько квалифицированным был прежний механик. Все оказалось не так плохо. Двигатель был почти новый, видимо, поменяли совсем недавно. Оружие тоже в приличном состоянии, Винтик и Шпунтик, не особенно доверяя оружейникам, сняли пулеметы, лично вычистили их и смазали. Северов этот шаг оценил, у парней забот выше крыши, сами с ног валятся, но для него сделали. Он их от души поблагодарил, ребята даже засмущались. Михалыч отполировал многочисленные заплатки, некоторые поставил заново, проверил приборы и работу механизма шасси, отрегулировал двигатель. С некоторым удивлением Олег увидел на самолете номер 11. И снова здравствуйте, «Барабанные палочки»! Прошлый самолет с этим номером долго не прослужил, но Северов решил не переживать по этому поводу.

А еще Новоселов передал привет от Берга, тот отправил очередной пакет с предложениями по усовершенствованию. Когда Михалыч спросил куда, ответил, что куда надо, но Северов не сомневался, что его беседы с Яковом Карловичем даром не проходят. Тот, в своей обычной манере, сразу ничего не комментировал, некоторое время обдумывал. Иногда переспрашивал и уточнял кое-что, иногда к теме больше не возвращался. Но перед самым переводом третьей эскадрильи на полевой аэродром около Бородянки подошел сам и рассказал Олегу о содержании своих посланий и над чем работает сейчас. Получалось очень солидно. Берга Северову сам Бог послал. Якову Карловичу достаточно было обозначить суть, детали он додумывал сам, а некоторые вещи типа впрыска уже зрели в его голове. Берг не стал мелочиться и все послания направлял товарищу Сталину, справедливо рассудив, что тот сам разберется, кому поручить проверку и исполнение. Да еще и отчета потребует, не залежатся бумаги. По крайней мере, можно надеяться, что появятся более мощные авиадвигатели, «ШКАСы» перестанут пихать везде и перейдут на «УБ» и пушки, уделят большее внимание радиосвязи. Да мало ли что еще.

Проездом ненадолго заскочил Забелин, подробно расспросил о судьбе транспортника, но ничего нового Олег сообщить не мог. Немцы его не заметили, он ушел дальше, а вот долетел или нет, Северов не знал, сбили раньше.

Прошло несколько дней. Когда проверку Северова наверху быстро утвердили и допустили к полетам, Олег оценил настойчивость Миши. Дело можно было затянуть, тогда до сих пор сидел бы на земле. А если бы проверка была проведена недостаточно тщательно, то доследование могло бы вылиться не только в потерю времени. Неизвестно, кому бы его поручили. Так что Северов искренне поблагодарил особиста за качественно проведенную работу и возможность летать дальше.

А летали много, на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, на разведку, на прикрытие своих войск. Отсутствие радиосвязи очень удручало Северова и катастрофически снижало эффективность действий авиации. В третьей эскадрилье осталось четыре летчика, пара Ларионов – Северов и пара Бабочкин – Баградзе. Иногда Северов летал с Кахой ведущим, на земле как мог учил его и объяснял ошибки. Каха такие вылеты очень любил, и вообще как летчик-истребитель здорово вырос. По мнению Северова, Ларионова можно было смело ставить на полк, а Бабочкина – на эскадрилью. Они очень нравились Олегу своей личной храбростью и рассудительностью, умением анализировать, стремлением бить врага не удалью, а умением. Но Северов помнил, что скоро немцы продавят нашу оборону, войска будут отступать за Днепр.

За две недели каждый в их четверке записал на свой счет одного-двух сбитых, начальство в лице командира дивизии хвалило. От Бородянки эскадрилью перевели за Десну, к лесному массиву за селом Летки. Настроение у всех было не очень. Опять отступление, наших самолетов мало, немцы давят и давят, прут и прут. Олег не помнил в подробностях оборону Киева, идет ли все как в его истории или есть какие-то отличия?

Утром 8 августа пришел приказ сопровождать бомбардировщики, цель – Белая Церковь. В этот раз командование не поскупилось и к четверке Ларионова присоединились еще семь «Чаек» и пятерка «И-16». На две семерки «СБ» и пять «ДБ-3» вроде и немало, но, как обычно, бестолково. Ларионову под угрозой расстрела было запрещено отрываться от бомберов. Все его доводы, что у истребителей не будет ни скорости, ни высоты, были игнорированы. А новоиспеченный майор Кольский, сияя новеньким орденом Красной Звезды, пообещал лично разобраться, не попахивает ли тут преклонением перед немцами и неверием в гений товарища Сталина и передовую советскую технику. Впрочем, командир дивизии, досадливо поморщившись, словесный понос Левы оборвал и дал команду на вылет. Настроение, и без того поганое, было окончательно испорчено. И результат не заставил долго ждать.