Алексей Анонимов - Гронтхейм

Гриргонэ посмотрел. В глазах у него еще после фразы: “не думаете же вы, что он настолько наивен” просквозила искра сомнения. А уж после того, как он оценил состояние Айлуны, и вовсе опустил кинжал. Опустил, но не убрал.

— Что ты вообще здесь забыл? — зло спросил он.

Я обезоруживающе улыбнулся и ответил:

— В таверне все на меня таращились, как на диковинного зверька, вот я и решил выйти прогуляться. А заодно убедиться, что вы не натворите глупостей.

— Да ну? И чтобы ты сделал, не подействуй на меня слова?

— Убил бы, — сказал я как отрезал, и добавил: — Обоих, если б возникла в том необходимость.

— Каким же это, интересно, образом? Словами? — заливисто рассмеялся Гриргонэ.

«Знал бы ты, на что я в действительности способен, так бы не смеялся» — Отец учил меня всегда и везде быть готовым ко всему, — раскрыл я ладонь, внутри которой лежала, поблескивая, гладкая черная жемчужина размером с горошину. — Артефакт, что носит имя Ашткар. Спросите у своей телохранительницы, ощущает ли она исходящую от нее опасность?

Спрашивать не имело смысла. Только увидев в моих руках жемчужину, Сарсента дернулась и рефлекторно схватилась за меч. Инстинкт подсказывал ей, что эта штука опасна. Опасна настолько, что у бывалой воительницы кровь в жилах стынет.

Маги чувствуют магию, а звездные воины полагаются на инстинкты. Хотя как по мне, инстинкты важнее. Уверен, вознамерься я раскрыть свои силы, она бы почувствовала опасность, исходящую и от меня.

— Не может быть, — выйдя из транса, рухнула на колени Айлуна.

— Еще как может, дитя, — опустился и обнял ее Гортон, прошептав на ушко: — Ты сильная. Ты многое пережила. Переживешь и это.

Встав и подтянув за собой Айлуну, учитель попросил ее:

— А теперь дитя, успокойся и расскажи им все, что ты видела.

Действие тридцать седьмое. Преграда на пути

По главному тракту к столице королевства златогороду Саренхольту тянулась длинная вереница повозок. Все как одна были выкрашены в желтый, синий и бледно-розовый тона.

По цветам на повозках можно понять, какому торговцу принадлежит тот или иной караван. Этот триколор использовал известный во всем королевстве своей всеобъемлющей хитростью и коварством Гриргонэ Аламесто.

В трех первых и последних повозках сидели наемники и маги, что обеспечивали безопасность каравана. Четвертой и пятой, считая с головы, шли повозки снабжения с припасами и оружием. А вот все остальные, что составляло ни много ни мало двадцать семь повозок, были доверху загружены товаром: бочками с пряным вином, мешками со специями и тюками с шелками.

Все, за исключением одной, самой богатой и просторной повозки, в которой путешествовал торговец со своим ближним кругом. Обычно в ней сидели всего два человека — сам торговец и Сарсента. Хотя другие торговцы не гнушались брать с собой родственников и друзей, а так же девиц, что торгуют любовью.

Но Гриргонэ был не таков. Для него дело всегда стояло на первом месте. А значит в дороге никаких шумных компаний, девок и обильных возлияний.

Обычно, но не всегда. Иногда в главной повозке сидели деловые партнеры торговца и богатые путешественники. Первым он всегда был рад, а вот вторых пускал либо из-за титула, либо за немалую сумму. Но даже тогда общая численность попутчиков не превышала шесть человек.

Сейчас же в повозке сидело на одного человека больше. Было бы вообще на троих, не реши Саран составить компанию наемниками, а Олкенья расположиться в повозке снабжения вместе с караванным целителем.

На подушках подле угрюмого Гриргонэ сидела Сарсента, изредка с ним перешептываясь. А напротив, разделенные богато накрытым столом, устроились Гортон, ваш покорный слуга и, что сильно всех удивило, отказавшаяся присоединиться к своим белым собратьям Айлуна. Учитель с магессой без конца болтали обо всем на свете, избегая только одной темы — армии мертвых.

— «Если так пойдет и дальше, когда-нибудь мне придется называть ее мамой», — радовался я про себя за учителя, не взирая на бездну различий между ними и большую, нет, просто огромную разницу в возрасте.

Единственная, о ком я не упомянул, кто сидела в углу в той же повозке и с кем я, по идее, должен был общаться — это Калмея. Будучи одного с ней возраста, нам положено было коротать время за разговорами. Но какие могут быть разговоры, когда она шарахалась от меня как черт от ладана?

Калмею можно понять, ведь она видела, как я убил старосту, знала, что бывает с теми, кто скрывает рожденного и как вишенка на торте — я тот, кто поставил ей с братом выдуманную Печать Смерти. Не в моих правилах упускать любую возможность прокачать умение. Даже такое бесполезное как Клеймо Елма.