Алексей Анонимов - Гронтхейм

Брат не просто проснулся. Он вскочил как ужаленный и сразу увидел меня. Смотрит-смотрит, не моргает. По нему заметно, что Аура Смерти давит на психику. А я стою и улыбаюсь. Ну смешно мне, что поделать?

Не стоило, наверное, этого делать. И я говорю не про водные процедуры, а про улыбку. С другой стороны, тогда я не увидел бы этого сообщения, и когда оно высветится в следующий раз, все могло бы кончиться моей смертью:

Внимание! Вы ощущаете жажду убийства. Обновление способности через 23:59:59.

Мне бы насторожиться. Но я отвлекся на появившееся ни с того ни сего окно и упустил момент. Я бы хоть руки поднять успел или ещё как защититься, а вместо этого словил кулаком в челюсть. Чистый, сильный удар. Стопроцентный нокаут.

Действие двадцать седьмое. Ночь перед полнолунием

Сквозь сомкнутые веки до меня доносились далекие голоса. Один мужской, другой женский.

— Ты что творишь, соломенная твоя голова?!

— А что я, по-твоему, должен был сделать? Он меня водой во сне окатил и стоит себе улыбается. Сам виноват. Напросился.

— Ты повязку видишь иль нет? Он один из подопечных Олкейны. А насколько мне известно, сейчас у нее на заботе всего два человека — наемник из Волчьего Братства и мальчик, что живет с некромантом…. Ты не подумал, что он, возможно, просто пытался тебя разбудить? Водой он его окатил…. Да тебя только так добудиться и можно.

Три-четыре секунды тишины и женский голос продолжил:

— Если ты начнешь создавать Олкейне проблемы, она ведь может от нас отказаться. Ты это понимаешь? Что мы тогда с тобой будем делать?

Опять тишина.

— То-то же. Саран, слушай меня очень внимательно. Как только он придет в сознание, ты, во-первых, извинишься, а во-вторых, будешь с ним настолько мил и обходителен, насколько это вообще возможно. Тебе все ясно?

— Ясно…. Но он мог бы и тебя разбудить, — пробурчал в ответ мужской голос.

— Меня? Разбудить спящую женщину посреди ночи в таком вот виде? У него мозгов явно больше, чем у тебя.

— Женщину? Ха! Да ты свою грудь видела? Она ж у тебя….

Раздался шлепок и звонкое: “Ай!”.

— Да что с тобой не так? Что отец, что ты говорите и делаете, что вам заблагорассудится и невзирая на последствия. Ну и чем для него… для нас все кончилось? — ответа не последовало. — Ладно, постараюсь объяснить понятным тебе языком. Хорошенько подумай и представь, что с тобой сделает некромант, когда узнает об этом?

— Я не боюсь темного.

— Ну и дурак! Простому смертному не стоит злить мага. Особенно темного. Хочешь, чтобы он тебя в жабу превратил? Или еще что похуже?

— Маги не могут превращать людей в животных. Это все знают.

— А тебе почем знать, что они могут, а что нет? Ты многих магов на своем веку повидал?

Молчание.

— Вот-вот. Так что Саран, ты искренне извинишься перед ним, перед Олкейной, и молись, чтобы нас не выставили за порог. Понял?

— Да понял я, понял.

Я к тому моменту уже полностью пришел в себя. Голова, правда, еще немного гудела. Однако глаза я пока не стал открывать. Хочешь знать, о чем на самом деле думает человек? Послушай, что он говорит, когда думает, что ты ничего из этого не слышишь.

Когда разговор сошел на нет, я замычал как человек, который начал приходить в сознание. Веки затрепыхали, и миру явилось мастерски сыгранное затуманенное зрение.

Надо мной склонилась сестра, а брат стоял чуть поодаль. Стоит отметить, что в ночном гардеробе сестры и впрямь кое-чего не хватало. А именно выпуклостей в нужных местах.

— Ты в порядке? — заботливо спросила она.

Я кивнул, многозначительно потирая ноющий подбородок.

— Как тебя зовут?

— Дани.

— Приятно с тобой познакомиться, Дани. Меня зовут Калмея. Прости Сарана, — кивком головы указала она на брата, — он не со зла.

Калмея бросила на брата испытующий взгляд, и он пробурчал:

— Виноват.

— «На искренние извинения не тянет», — улыбаясь внутри, подумал я.

У Калмеи раздулись ноздри, нахмурился лоб. Явные признаки, что человек не доволен. Но она промолчала.

— Как и я. Прости, не стоило мне прерывать твой сон. Да еще и подобным образом, — а сам такой: «Держись парнишка, теперь тебе от сестренки точно влетит!».

В этот момент у меня заурчал живот. Саран по велению сестры помог мне подняться, и мы вместе спустились на первый этаж.

Пока я наворачивал кисловатый суп, по цвету и консистенции похожий на борщ, мы незаметно разговорились. В основном, конечно, говорила Калмея. В процессе беседы она несколько раз извинилась за брата и в какой-то момент попросила меня не рассказывать об этом Олкейне.