Олег Таругин - Комдив. Ключи от ворот Ленинграда

Большевики же, будто внезапно потеряв к переправе всякий интерес, с вечера 13 августа никаких ответных действий практически вообще не предпринимали. За исключением противовоздушной обороны – Ивановское их зенитчики вместе с истребителями защищали изо всех сил. Следствием чего стали рекордные за весь последний месяц потери среди пилотов Люфтваффе: на каждый сбитый И-16 приходилось по два, а порой и три бомбардировщика. Ситуацию удалось переломить лишь после того, как пикировщики стали в обязательном порядке сопровождать Bf-109, против которых русские истребители не могли долго продержаться. Но «Мессершмиттов» не хватало [30] Реальный факт: согласно исторической информации, в описываемый период господство в воздухе в целом прочно оставалось за советскими ВВС. Тот же мост возле Поречья не раз подвергался авиаударам наших бомбардировщиков, к сожалению, неудачным. , трехсоткилометровый фронт, протянувшийся от Нарвского залива до озера Ильмень под Новгородом, требовал присутствия авиации не только в этом районе…

С наступлением темноты вылеты прекратились. Всю ночь обе стороны вели беспокоящий огонь, что, впрочем, не помешало саперному батальону все же завершить наведение переправы. И с первыми клочьями мутного промозглого тумана, поплывшего над холодными лужскими водами, танковая дивизия начала, наконец, переправу. Рванулись по резонирующему в такт движению настилу мотоциклы и легкие танки передовой разведки, двинулись следом средние панцеры, бронетранспортеры с пехотой и грузовые автомашины с пушками на прицепе.

Несколько минут понаблюдав за плотными войсковыми колоннами, втягивающимися на понтонный мост, генерал-лейтенант Кемпф, практически не спавший вторые сутки, устало опустил бинокль. Ну что ж, вот и все. Зря он так переживал. Русские, конечно, заставили всех их преизрядно напрячься, но теперь он возьмет реванш. Правда, вчерашние сомнения полностью так и не пропали: крохотный уголек недопонимания все еще тлеет где-то в глубине души, но теперь уже ничего не изменить. Как бы то ни было, только что они начали наступление, которому суждено стать последним рывком на пути к бывшей столице Российской империи, ныне носящей имя главного большевистского вождя. Осталось совсем немного – снести оборону в Ивановском, и «ворота Ленинграда» на всю ширь распахнут свои створки. Сил у русских там, конечно, прилично, но и долго продержаться против всей мощи полнокровной танковой дивизии они вряд ли смогут. Главное – не дать противнику зажать их на марше и с ходу проскочить эти проклятые два с половиной километра, захватив село, дальше будет где развернуться, выходя на оперативный простор. Всего каких-то два паршивых километра – и победа, можно сказать, в кармане…

Лужский рубеж, окрестности Ивановского, 14 августа 1941 года

– Ну что там, командир, идут? – Наводчик сержант Панкеев нетерпеливо заерзал, пытаясь высмотреть на дороге что-то, ему невидимое. Рассмотреть особо ничего не удавалось. Орудия противотанкового опорного пункта были замаскированы на совесть – даром, что ли, полдня ветки в лесу рубили, превращая позиции в подобие густых зарослей? С двадцати шагов не разглядишь, не то что с шоссе. И длинно сплюнул от избытка чувств себе под ноги, на утрамбованную подкованными подошвами сапог глину орудийного окопа.

– Разведка ихняя уж сколько времени назад проехала, должны ж появиться?

– Идут, конечно, Витя, куда они денутся… – скрывая напускным равнодушием легкий мандраж – первый реальный бой, как иначе? – пожал плечами младший лейтенант Ратманов, отрываясь от бинокля. Хотел, было, спрятать оптику в висящий на груди жесткий кожаный чехол, но передумал. Глупо как-то, все равно через минуту снова доставать. Просто обидно, если разобьет или повредит – бинокль был заслуженный, подаренный прошедшим и Империалистическую, и Гражданскую отцом на окончание артучилища за год до начала войны. Трофейный, кстати, доставшийся бате на разгромленной германской полевой батарее где-то в Галиции.

– Расчету – по местам, до особого приказа – заряжать бронебойными. Первый танк пропускаем, второй – наш. Далее по плану, бьем через два, даем товарищам поработать. Готовность – минута. Огонь по команде.

Негромко лязгнул, запирая в каморе бронебойно-трассирующий унитарный патрон 53-БР-240, полуавтоматический клиновой затвор. Наводчик, развернув, чтобы не мешала, пилотку поперек головы и что-то негромко бормоча себе под нос, приник к панораме. Ствол орудия шевельнулся, плавно доворачиваясь на нужный угол.