Анна Сойтту - Сегодня я умру

Благодаря Лине, позаботившейся о гардеробе для иномирянки, я сейчас имел счастье наблюдать за восторгом дорвавшейся до новых нарядов девушки. Надо будет зайти к портным и сказать спасибо.

— Тебе какое нравится больше? — сияющие глаза обратились ко мне.

Лучше совсем без платья, но пока рано говорить об этом вслух.

— Зелёные больше подходят к цвету твоих глаз.

— Тогда оставлю пока это, — рука девушки скользнула вдоль тела по ткани цвета спелого яблока. — А остальные отнесу домой.

Молча указал на стоящий в углу комнаты шкаф, за что заработал возмущенный взгляд.

— Дор, я не останусь у тебя!

— Лариса, это не обсуждается.

Усталость суматошного дня брала своё, оставалось только посочувствовать Румиру, которому пришлось держать ответ перед Владыкой о сбежавшей дочери, вдобавок утянувшей за собой иномирянку, которую мне надлежало стеречь в оба глаза. Маленькая, твой дом — лишь видимость свободы, её у тебя нет.

Воинственный вид добавлял Ларисе внутреннего очарования.

— Ты спишь там, — указал на скрывавшуюся за занавесью спальню.

— Я сплю там, — девушка ткнула указательным пальцем в сторону выхода.

— Не думаю, что на улице удобнее, чем в постели, — улыбнулся коснувшемуся лица Ларисы возмущению. — Во сколько в вашем мире взрослеют?

Вопрос сорвался с губ прежде, чем я успел сообразить, что говорю. Но вид кусающей нижнюю губу в поисках достойного ответа девушки не оставил мне шансов. Озадаченно моргнув, Лариса окинула взглядом комнату будто искала в ней подсказку.

— Зависит от региона и народности, — наконец ответила крылатая. — В некоторых странах и в десять лет замуж выдают, а в других после совершеннолетия: в восемнадцать или в двадцать один.

Ну хоть в чём-то Творцы услышали мои молитвы! Щенячья радость забилась в груди и согрела душу.

Кажется, вся буря эмоций слишком явно отразилась на моём лице. Перья на крыльях встопорщились, а лицо девушки исказили обеспокоенность и настороженность. Попятившись от меня, упёрлась в стенку и двинулась в сторону выхода.

— Лариса, — предостерегающий голос заставил крылатую вздрогнуть и замереть. — Не обижу я тебя, не нужно бояться. Твоя спальня теперь там, а я буду спать здесь.

— Так я тебе и поверила, — насупившись, гипнотизировала меня листвой своего взгляда. — Чем поручишься за свою физиологию?

— За что? — настал мой черёд изумлённо таращиться на девушку.

— Где гарантии, что приставать не будешь?

— Лариса, — смех защекотал лёгкие. — Гарантий нет…

— Угу, так я и думала.

Резво развернувшись, крылатое чудо бросилось к выходу, вот только мимо меня проскользнуть не получилось. Один рывок и хрупкое нежное тело замирает в моих объятьях, прерывисто дыша и комкая тонкими пальцами ворот моей рубашки.

— Дор…

Тихий хриплый голос и сдерживать себя становится всё сложнее. Мягкие, нежные губы приоткрываются навстречу моим. Без преград, без сопротивления, Лариса отвечает на поцелуй, её руки обвиваются вокруг моей шеи, а тело доверчиво прижимается ко мне.

— Вы бы хоть занавесь задёрнули! — раздаётся от входа смеющийся голос Фарадира.

Вспыхнувшая краской смущения девушка отпрыгивает от меня и, укутавшись в крылья, скрывается в спальне.

— Задёрни и иди дальше, — рыкнул на ни в чём не повинного друга.

— Сам задёрни, — не обиделся тот. — Тебя хочет видеть Владыка, а я покараулю пока. Иди, не обижу я твою суженую.

На мой возмущённо-вопросительный взгляд Фарадир лишь пожал плечами. И что понадобилось от меня Варнайлиэлю на ночь глядя? Знать бы, что о прогулке Амрины и Ларисы ему сообщил Румир!

Лариса

Кажется, всё не так уж и запущено как показалось на первый взгляд. Стоило только на горизонте замаячить одиночеству. Каюсь, иногда бывали моменты в моей жизни когда я безумно хотела остаться одна, чтобы Габриэля не было рядом. Мне было интересно как бы сложилась моя жизнь без пернатого? Получи, Лариска, и распишись.

Безумная тоска по родному миру, от которой по ночам хотелось выть постепенно отступала, вытесняемая новыми событиями. Страх и одиночество от потери друга уже не били так остро и непредсказуемо от случайной мысли или фразы. Где-то в глубине души я верила, что Габриэль жив. И смириться с тем, что из Тёмного Оплота не возвращаются, я не имела права! Друзей не бросают на произвол судьбы…

Возможно, из-за того, что ко мне отнеслись, если не по-доброму, то с терпением, местные Владыки — это до сих пор сохраняло мне жизнь. Но знать о том, чего мне будет стоить любое неосторожное действие — было страшно.