Фриц Бремер - Туманность Андромеды

С опушки леса донеслись до нас детские голоса, и скоро в комнату вбежали трое розовощеких мальчишек семи-восьми лет и, теребя ее за платье, с радостными возгласами обступили Ирид, которая едва отбилась от их веселой атаки.

Между тем в комнату влетела еще одна парочка, мальчик и девчушка, а пару минут спустя – еще две маленькие девочки. Все дети были примерно одного возраста, очень легко и просто одеты, при этом выглядели очень чистенько и прямо-таки излучали здоровье. Эта детская стайка внесла жизнь в наш прежде безмолвный мир. И хотя вся эта малышня не производила такого гама, как наши земные дети, да и Ирид то и дело прижимала палец к губам, чтобы их немного утихомирить, все же детские голоса, нарушившие наше неизменное молчание, меня очень порадовали. Да и прекрасный грудной голос Ирид звучал теперь гораздо чаще.

Дети расположились на кушетках, стоявших вдоль стен, Ирид уселась на стул посредине комнаты, и я понял, что у них начались привычные занятия.

Отдав мне легкие приветственные поклоны, дети перестали обращать на меня внимание. Я для них больше не существовал.

Должен признаться, что этот урок, в продолжение которого я не понял ни единого слова из сказанного, утомил меня больше, чем если бы дети, как бывает, прерывали его смехом и какими-нибудь веселыми выходками.

Забегая вперед, скажу, что Ирид оказалась учительницей по образованию. Она учила малышей, которых до семи лет еще не отправляли в школу. Такие занятия проводились в группах числом не более восьми детей и всегда в доме учителя. Такие дома построены в разных местах и предоставлялись учителям заодно с очень хорошей зарплатой.

Учитывая низкую заселенность этой планеты и обычай здешних людей иметь большой простор для жизни, детей на таких занятиях было совсем немного.

Профессия учителя, к тому же для детей младше шестнадцати лет, была самой почитаемой на этой планете. Учителя здесь пользовались высочайшим уважением.

Звание учителя присваивалось общиной того или иного округа лишь после испытаний, выявлявших прежде всего человеческие качества претендента, что же касается требований к чисто научным знаниям, то их претенденты должны были приобретать самостоятельно, согласно своим склонностям.

У тех, кто изначально не обладал веселым и терпеливым нравом, а также здоровым чувством юмора, не было на этом пути никаких перспектив. Не допускались к этой профессии и люди, склонные к педантизму, вспыльчивости, с преувеличенной любовью к порядку, а равно и такие, кто имел привычку оценивать все вещи только с практической стороны. Преимуществом считалось хорошее здоровье, физическая бодрость и ловкость, самообладание и прочие человеческие качества. Все это ценилось в будущем учителе гораздо выше, чем обладание чисто научными знаниями.

Поскольку все обучение, даже самого высшего уровня, здесь было бесплатно, он было доступно каждому, кто хотел посвятить себя этой заманчивой профессии. Однако лишь немногие достигали цели. Но и у остальных полученные разносторонние знания не пропадали всуе.

Одной из таких учительниц и была Ирид. Впоследствии я с удовлетворением заключил, что талант Ирид мог бы вывести ее далеко за рамки единичного округа, к тому же многие другие округа соперничали из-за нее друг с другом.

И все же она предпочла остаться жить в своих родных местах, довольствуясь своим сравнительно скромным жилищем.

По нашим земным меркам, ее юный возраст – а было ей тогда 23 года – мог бы стать препятствием к расширению ее авторитета. Здесь же, напротив, юность в сочетании с мастерством в профессии повышали вес человека в общественном мнении. Молодым людям отдавалось предпочтение во всех сферах деятельности, кроме профессии могильщика.

Через некоторое время я начал улавливать кое-что из того, чему учила Ирид, но и этого было достаточно, чтобы понять, что сами мыслительные основания, заложенные в жизни этой планеты, в корне отличались от наших, – настолько, что я, почитавший на Земле свое развитие гораздо выше среднего, лишь с большим трудом успевал за ее рассказом и краснел за то, что отстаю от детей.

Во время занятий я не говорил ни слова, чтобы не выдавать нас с Ирид, однако днем, когда мы оставались одни, она понемногу учила меня своему языку.

Более глубокую причину крайней моей неспособности понять здешний мир я постиг лишь позднее, после моего знакомства с отцом Ирид, о чем я расскажу чуть позже.

До этого знакомства наши дни протекали довольно однообразно. Кроме самой Ирид, ее служанки, которую звали Окк, детей, да собаки Туру, я никого не видел. В первой половине дня я всегда присутствовал на детских уроках, потом наступали чудесные часы наших языковых занятий, вечера, не всегда счастливые, проводил рядом с этой прекрасной девушкой, к которой меня влекло все более страстное чувство.