Олег Кожевников - Жажда жизни

– Ну, что дальше будем делать? – прервал затянувшееся молчание Василий.

Я оторвал глаза от окуляров бинокля, хмыкнул и ответил:

– Что, что! Дальше разведку проводить будем! Давай по той стороне, где не течёт эта река, объедем наш лагерь. А потом уже будем решать, что делать. Видишь, за трактором следы остаются, значит, вернуться по ним мы всегда сможем, не потеряемся в этом «белом безмолвии».

Трактор действительно своим немалым весом продавливал колеи в этой размокшей снежно-ледяной каше. И всегда можно было вернуться обратно по своим же собственным следам. Но мы всё равно начали объезжать наш земляной остров так, чтобы в бинокль можно было увидеть флаг, поднятый над будкой «Газели». Этот флаг я попросил установить Сергея после того, как мы завели «Кировец». Для этого он должен был использовать стойку нашего крана, а вместо полотнища прикрепить оранжевую жилетку дорожного рабочего, которая валялась у нас в «Газели». Вот так, на грани видимости этого ориентира из бинокля мы и начали объезд нашей «земли обетованной».

Почти два часа у нас занял этот объезд, и, несмотря на готовность возвращаться, как только по осеннему времени начнёт заходить солнце, запланированный маршрут был полностью закончен засветло. Солнце не хотело подчиняться законам времён года. Из этого я сделал вывод, что в этом мире сейчас не осень, а где-то середина лета. Или же это совершенно другая планета, со своими циклическими периодами смены дня и ночи. На наш земной островок мы въехали по часам Василия в двадцать минут девятого, а солнце, хотя и значительно продвинулось по небосклону, было ещё высоко. Примерно так, как бывает в июне. Температура же была только немного выше нуля. Её я контролировал по градуснику, закреплённому на корпусе кабины так, что через заднее стекло можно было увидеть, какая на улице стоит температура. Наверное, это было необходимо Василию в его трудовой деятельности. Пускай дополнительные примочки к оснащению трактора смотрелись довольно смешно, но всё прекрасно функционировало, хотя и использовал он давно не выпускающееся оборудование. А если прямо сказать, меня даже завидки брали, надо же, этим вещам место в антикварной лавке или на свалке, а мужик их прекрасно использует в деле.

Буквально все выбрались из тёплого кунга, когда «Кировец» начал с грохотом пробираться к нему через ледяные торосы, окружающие клочок земной поверхности. Лица у встречающих были настороженные, чувствовалось, что итогов нашей экспедиции ждали с надеждой и плохо скрываемым нетерпением. Когда я вылез из кабины, по выражению моего лица даже самый непроницательный человек мог догадаться, ничего хорошего мы не увидели. Я только подошёл к кунгу и не успел ещё ничего сказать, как Наташа громко всхлипнула и уткнулась в грудь Веры. Продолжалось это несколько секунд. Так как Вера оказалась вовсе не железной леди, она не смогла долго держаться и тоже расплакалась после первых же моих слов. Оттолкнув Наташу, почему-то бросилась в сторону своей легковушки. За ней, всхлипывая, метнулась Лена, последней поплелась Наташа. Они все забрались в салон «Калины» и захлопнули за собой дверь. Как бы говоря – мужикам в эту женскую обитель нельзя. Я ещё подумал: «Ну, наверное, там теперь настоящая бабская истерика. Нужно быть полным психом или моральным мазохистом, чтобы сейчас пытаться успокоить этих фурий. Ничего, сейчас выплеснут истерию, потом будем успокаивать. Словами тут, конечно, делу не поможешь, но ничего, у нас ещё остался коньяк и вина полно. Постараемся упоить девчонок, пусть лучше у них завтра похмельная голова болит, чем сегодня слишком трезвая душа по утерянному миру».

Сам я уже не сомневался, что с прошлой жизнью покончено. И когда рассказывал мужикам о нашей разведке, в голове уже шла непрерывная работа. В мыслях я всё время судорожно пытался скорее найти хоть какой-то выход из этого тупика. Но все обстоятельства нашей реальности говорили о том, что лучше расслабиться и постараться облегчить наши последние дни. Мысленно я разрабатывал методы достойного ухода из жизни. Для себя я сразу же отверг мысль когда-нибудь использовать в пищу человеческое мясо. А это бы обязательно произошло, если цепляться до конца за свою несчастную жизнь. Мне совершенно не хотелось отдавать своё тело на гастрономические нужды братьев, так сказать, по несчастью.

И тогда я решил, когда у нас кончатся продукты, использовать кунг в качестве газовой камеры. А что? Шланг, чтобы присоединиться к выхлопной трубе «Газели» был, оставалось только проделать отверстие в стене кунга, упиться спиртным или каким-нибудь средством из чемоданчика Веры и уснуть под звук работающего мотора. Я представил, как умираю, сжимая в объятиях Лену, и чуть не прослезился. Но, сразу обозвав себя самой худой бабой, смог хоть немного отвлечься от своих мрачных мыслей.