Татьяна Абалова - На углу Пскопской и Йеллопуху

Дуновение ветра и таинственная незнакомка стоит уже возле кровати.

— К-к-кто вы?

— Мэя. Не бойся, — прошептала она и склонилась над Макаром. Ее волосы пахли летом — скошенной травой, медом, грушами. Взглянув в глаза Мэи, он ощутил прохладу реки, объявшей его тело и плавно несущей в своих водах. Он едва заметно отшатнулся, когда она потянулась к нему губами, но, увидев печальную улыбку, в которой читался укор, устыдился.

Она поцеловала его в лоб.

Он, падая на кровать, успел почувствовать, как женщина провела пальцем по его запястью, и кожу опалило болью.

— С возвращением, Макарка!

В кресле сидел Бай-юрн. Его рот растянулся в противоестественной для земных кошек улыбке. Усы, на кончиках которых плясало солнце, задрались как антенны.

— Сколько я спал? — Макар потянулся, чувствуя, как занемело тело.

— Четыре дня и четыре ночи. Кушать хочешь?

— Вот как, — только и смог сказать студент, мысленно сканируя свое состояние. Бока явно отлежал, но в сознании ощущалась такая легкость и чистота, словно он только что появился на свет. Ни плохих мыслей, ни хороших. Ничего, чтобы могло бы задеть и всколыхнуть страшные воспоминания. Да, он знал, что в Нату вселился бес, и что этот бес прошипел о смерти мамы. Но после сна, оказавшегося целительным, Макар не чувствовал едва не сведшей его с ума боли. Лишь слабые ее отголоски, как рябь от брошенного в море камешка. Может ли он потревожить водную стихию? Нет. Море столь велико, что просто не заметит его появления.

Комната находилась в идеальном порядке — ни сломанной мебели, ни рваных занавесей.

— Мы по очереди дежурили у твоей кровати, — посчитал нужным сообщить кот. — И Гугл, и Мурила с Петрой. И Надежда.

Он выделил последнее имя.

— Все было так плохо? — студент сел и повел затекшими плечами, хрустнул шеей.

— Мы боялись, что ты не проснешься. Мурила с Петрой хотели с тобой попрощаться.

— Я был похож на мертвеца? — удивился Макар. Он представил, как у его кровати стоят две скорбные фигуры в черном и произносят в унисон: «Прощай, дорогой товарищ». А потом кладут на его грудь две гвоздики.

— Нет. Настал день икс. Сегодня произойдет долгожданное соприкосновение с миром Мурилы. Туман Кимбу ждет ее. Петра взялась сопровождать подругу. Так и заявила, что не оставит ее, помня как был немилостив Кимбу к Муриле. Обе переживают и не знают, чем закончится поход.

— А Застава? Разве она их выпустит?

— Почему нет? Мурила добровольно пришла на нашу Заставу и сразу же оговорила, что когда-нибудь покинет ее ради чудодейственного тумана. Вот условия пребывания Петры в мире Кимбу пришлось согласовывать. Кимбужцы разрешили, чтобы Петра пересекла их Заставу, но запретила ей входить в туман. Они трясутся над ним, как над богом, соизволившим спуститься к смертным.

— Разве Мурила в этом случае не выступает, как Йеллопухец, согласный взять на себя опеку над попаданкой?

— Да, все так и было бы, если бы Мурила оказалась мужчиной. Только разнополые пары могут следовать правилам перемещения в иные миры. Ну, или гаремы, если в мире главенствует такая система отношений.

— Получается, Мурила вступит в туман Кимбу, а Петра будет ждать ее на пороге?

— Все так. Я полагаю, что Петра где-то в глубине души надеялась на туман Кимбу. Кому не захочется стать красивой, всего лишь открыв душу мудрому существу? Но туман не так прост. Награждает только своих. Да и, честно говоря, я не уверен, что все рассказанное кимбужцами не байки, лишь бы оправдать наличие в их мире уродов. Придумали сказочку и верят в нее. А когда урод так и остался уродом, всего лишь раз в жизни вступив в туман, сразу же находятся оправдания. Мол, не чист душой. Сколько таких как Мурила не вернулись домой, лишь бы их родители не испытали за них стыд?

— Думаешь, надежды нет?

— Все-таки хорошо, что Петра не отказалась от своей затеи. Будет кому поддержать разочаровавшуюся в «мудром» тумане Мурилу.

— Когда они пойдут на Заставу Кимбу?

— Вот-вот.

— Я хочу проводить их, — сказал Макар, доставая рубашку с длинным рукавом. Бай-юрн усмехнулся, понимая, почему Капец сделал такой выбор. На его запястье красным горела татуировка с единственным словом «Надежда».

В портальном коридоре скопилось много пограничников. Все ждали, когда откроется проход на Заставу Кимбу. Кто-то, как Надежда, Исида, Крошка Пиу, пришли проводить подруг, сопереживая им, а кто-то, в частности Окси, заявился из любопытства. С лица блондинки не сходила ехидная улыбка. Гордый поворот головы и упертые в бока руки кричали: «Вот она я, Владычица заставская и сама Застава у меня на побегушках». Да, гоблинский принц, сам того не ведая, поднял статус пышнотелой девушки. Ее комната переехала из подвала наверх, и теперь живущие на Пределе частенько вздрагивали от ора и громкого смеха «почти гоблинской королевы», поставившей самого Аравай-абу на колени.