Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Рейд выживших

По сравнению с моим последним посещением аэродрома его гарнизон значительно сократился. 6 июля один из штурмовиков вылетел и не вернулся назад. На следующий день аэродром покинули три истребителя, зенитная батарея, несколько тяжелых грузовых автомобилей, часть авиамехаников. Во главе колонны ехали «кюбель» и «радиола». Зато на аэродроме прибавилось самолетов и пленных. На аэродром сели три «Ю-52», два «Шторьха». К обеду, еще до отъезда колонны противника, сюда под конвоем пригнали две сотни наших бойцов и командиров, в основном с голубыми петлицами на гимнастерках.

После удара по дулагу, двигаясь вдоль узкоколейки, мы вышли на дорогу к Куплину. Тут нас уже заждалась колонна Акимова. В ней, как и у нас, прибавилось техники. Если я специализировался по броне, то Серега решил ударить по германскому автопрому. Шесть пятитонных грузовиков и «кюбель» дополняли его и так не маленькую колонну. Оказалось, что у поворота дороги на деревню Чахец им на глаза попалась колонна снабжения, вставшая пообедать. Эти гурманы даже охранения не выставили. Грех было не воспользоваться. Серегины парни быстро навели порядок в этом бардаке. Заодно прихватили и одинокий «кюбель» с тремя представителями люфтваффе. На свою беду, они решили присоединиться к веселью, узнать у полевой полиции, что происходит, и порасспросить дорогу на Пружаны. Люфтовский офицер оказался новым комендантом аэродрома Пружаны. На всякий случай жизнь ему временно сохранили.

Мост через Мухавец парни взяли и так же быстро взорвали его. Живых свидетелей данного безобразия не осталось. Группу из охранного батальона, спешившую посмотреть на любителей «шумных вечеринок», встретили ближе к городу. Те сами напросились на неприятности. Старший команды решил уточнить у коллег, что происходит на мосту. Ну его остановившаяся колонна и нарвалась на плотную лавину огня почти двух десятков пулеметов. Собрав трофеи, колонна Серегиных нарушителей порядка двинулась дальше. Без происшествий, тихо и мирно она прошла через город и остановилась в оговоренном месте. До нашего прибытия эти молодчики ухитрились на дороге подготовить минную засаду. И если бы они не узнали моих разведчиков, еще неизвестно, как бы они встретили нашу колонну, громыхающую танковой броней.

Никакого усиления охраны на аэродроме в связи с нападениями на штаб армии, железнодорожные станции и дулаг не было. Словно они жили в другом измерении, отдельном от остального гарнизона Пружан.

Атака на аэродром началась в три утра. Штурмовые группы ударили со всех сторон. Цели всем были известны. Кто что берет, было неоднократно изучено и отработано. Даже экскурсию старшим группам на аэродром устроили. Все на месте показали, чтобы не перепутали. А как брать, личный состав научился. Шестьдесят неплохо натасканных штурмовиков, снайперов и егерей, вооруженных бесшумным оружием, знающих, на что идут, за несколько недель войны прошедших огонь и смерть, верящих в свои силы и победу, – это сила. Тем более что против них было всего-то чуть больше четырех сотен солдат и офицеров врага.

Все объекты были взяты без лишнего шума. Насвинячить пришлось только в казарме роты охраны, строителей, водителей, взвода охраны лагеря военнопленных, палатках зенитчиков, дежурной смены авиамехаников и пилотов истребителей. Толстые стены старых казарм и рассредоточенность на нескольких квадратных километрах подразделений немцев сыграли нам на руку. Часовых, дежурные расчеты зенитчиков и караул взяли без шума и гама. Тыловая служба, что вы хотите! Она развращает даже заядлых уставников. Очень неплохо себя показали глушители, сделанные в нашей реммастерской для трофейных винтовок и автоматов. Связистов, авиамехаников и офицеров взяли сонными в нагретых кроватях. Почти без шума. Так, было несколько любителей крика, кулачного боя и ножевой драки, да они быстро успокоились. Не любят бойцы таких глупых граждан. Пуля все же быстрее кулака. Среди пленных офицеров оказались комендант аэродрома, командир смешанной транспортной эскадрильи, комендант лагеря военнопленных в чине майора и группа его офицеров, эксперты люфтваффе, инженер, местный абверовец и представитель СД. Так что к четырем часам утра аэродром и лагерь военнопленных были полностью под нашим контролем. Ни одного живого немца, кроме пленных, тут не осталось. И сюда втянулась наша механизированная колонна, сразу занимая позиции для круговой обороны.

Первая часть плана успешно воплотилась в жизнь. Чтобы не затягивать с остальным, нужно было срочно ломать оставленных живыми немцев. Сделали мы это просто. Заставив военную «интеллигенцию» немцев таскать трупы своих павших сослуживцев. Крови в казармах и палатках было много, а нам требовалось все содержать в более или менее пристойном виде. Чтобы со стороны все казалось привычным и обычным для окружающих. Вот и бегали летчики, связисты, метеорологи с авиамеханиками и ремонтниками под надзором «полевой полиции» туда и обратно от казарм к ямам на месте взорванного склада авиабомб, нося трупы и окровавленные постельные принадлежности. Видок у них был, конечно, своеобразный. В нижнем белье, чужой крови и испражнениях в полной тишине они как угорелые носились по аэродрому. Без блевотины дело не обошлось, кто-то с копыт скинулся, кто-то без сознания упал, у некоторых крыша поехала. Врачей-психиатров под рукой не было, лекарства у нас были быстродействующие, гуманизмом мы не страдали. Пара человек пыталась побунтовать, требуя отношения к ним в соответствии с международным правом, но быстро успокоились на дне той же могилы. Остальных это подстегнуло, и трудовой энтузиазм из них бил через край. Майор, бывший комендант лагеря, для ускорения работ предложил использовать единственную лошадь и повозку, имевшуюся на аэродроме. Разумная и своевременная инициатива, тем более что своей цели я в основном добился. Большая часть пленных уже была сломана и годна для общения и сотрудничества. Использовать повозку я запретил. Не рассказывать же майору о том, что мы знаем о сборе на ней в деревне молока для аэродромной команды. Поступили эффективнее и проще. Подогнав грузовик, разрешили грузить трупы в кузов и возить на нем. Дело пошло быстрее, и через полчаса Ерофеев доложил, что все прибрано.