Ева Унаска: Скрипка. Дорога к Истокам

— Не поняла, а ты чего в такую рань? Вроде всегда позже меня являлась, — удивленно спросила ее.

— Да вот, отпустили пораньше. Решила в магазин зайти, чтоб не торчать как тополь на Плющихе, — ответила подруга, смотря на пакеты о чем-то задумавшись.

— Ясно.

— Блин, сигарет забыла купить! — вдруг воскликнула она, ударив себя ладонью в лоб. — Ты иди, я догоню. Слушай, возьми чемодан, а то с ним крутиться неудобно. Я быстро! — прокричала эта нахалка, всучив мне чемодан в руки, и смылась за дверью магазина. Покачав головой, не одобряла я ее замашки к курению, но, подняла пакет с продуктами и направила свои стопы в сторону дома.

От магазина до нашей пятиэтажки идти было минут двадцать обычной дорогой, обходя все дома стороной и десять, если коротким. Только этот путь лежал по тёмным, плохо пахнущим, подворотням. Поздно вечером я бы не решилась сунуться в эти «милые катакомбы», но на часах было часа четыре, на улице еще довольно светло, поэтому, недолго думая, шагнула под обшарпанные своды арки.

Задумавшись, на очередном повороте, налетела на довольно крупного мужчину. Пробурчав извинения, хотела уже двинуться дальше, но меня бесцеремонно остановили, схватив за руку, и резко дернули обратно. Кое-как устояв на ногах и не свалившись о такого маневра, я подняла взгляд, собираясь возмутиться поведением прохожего, но, тут же захлопнула свой уже отрывшийся, для возмущений, рот. На меня смотрел бугай, выше меня на голову. И взгляд его, я вам скажу, не предвещал ничего хорошего, для меня так точно. Такими взглядами обладают мужчины с радостью и предвкушением убивающие своих жертв, перед этим пытавшие ее не один день. В голове всплыла только одна мысль: «Убьет, или еще что похуже». И вот этого что-то похуже, ой как не хотелось.

Выглядел он еще страшней: темные сальные волосы свисали до подбородка, неровно остриженная челка скрывала глубоко посаженные глаза, крупный нос и тонкие губы, изогнутые в ухмылке-оскале сквозь которые можно было видеть гнилые желтые зубы. А амбре от него исходило похлеще чем о наших бомжей со свалки. Хотя по одежде я бы и не сказала, одет он был в кожаную куртку, рубашку и плотные штаны, заправленные в высокие сапоги со шнуровкой. Странный видок я вам скажу… для бродячего.

Все это богатство я уловила краем сознания, все так же широко открытыми глазами следя за мужиком маньячной наклонности. А то, что он им был, сомнений не вызывало. У меня все похолодело, внутренности жгутом скрутило от страха за себя и дальнейшую свою судьбу, которая сейчас зависела от этого вот господина — вершителя судеб.

Смерив меня ледяным презрительным взглядом, мужчина ухмыльнулся своей «прекрасной» улыбкой и, сказав: «Пойдет», швырнул в стену. Ожидая удара о твердую и довольно мерзкую (собачки да кошечки ну очень расстарались, да и народ у нас от нетерпения мог приложиться, отнюдь не для хороших дел) стену, уже попрощалась с чистой и сухой одеждой и, очень удивилась, когда его не произошло. Я прошла сквозь стену, как нож сквозь масло, провалившись в темноту. Как только пакет из рук не выпустила, понятия не имею. А падала я долго, могу сказать, пока не приложилась с чмоком в грязь… лицом.

От удара, весь воздуха из легких просто вышибло и чтоб не задохнуться, мне пришлось приподняться на дрожащих руках и, сделав, наконец, первый вздох, меня тут же выгнуло дугой, опаляя внутренности кипятком и вышибая слезы боли. Кожа горела, суставы выкручивало, а мозг плавился о той боли что накатила на меня ни с того ни сего. Рухнув от всего этого обратно в грязь, я обхватила себя руками и попыталась открыть глаза чтоб понять что происходит, но только сделала еще хуже. Свет что проник сквозь ресницы, ударил по глазам, и голова снова взорвалась в очередном атомном взрыве. Силуэты что мельтешили где-то на периферии, решили взбелениться, взгляд все никак не фокусировался, а все, что было передо мной — расплывалось в общую кашу цветовой какофонии.

Я скорее чувствовала, чем видела, что ко мне кто-то подбежал и стал о чем-то спрашивать, тормоша мою скрученную тушку. Вот только я ничего не понимала. В голове шумело и звенело, складывая все звуки в один. Постепенно спазмы стали проходить, накатывая остаточными волнами от пальцев рук и ног, заканчиваясь на моей спине, там, где были вытатуированы крылья. Не выдержав очередного сильного болевого спазма, мой мозг решил отключиться, и я уплыла в спасительную для меня, темноту.

Очнулась я о того, что было ужасно холодно и тело сотрясало мелкой судорогой. Открыв глаза и кое-как приняв сидячее положение, огляделась. И то, что я смогла увидеть, совершенно не понравилось. Темница. Вот единственное слово, которое характеризовало это помещение. Каменный грязный пол, отдавал сыростью и вонял застарелой плесенью и грязью. Окошко, находилось под самым потолком, размером с обувную коробку и пропускало слишком мало света, чтоб изучить все помещение, в котором я оказалась. И видимо сейчас только начало светать, потому что лучи только-только пробивались сквозь него, освещая такой же заплесневелый и покрытый паутиной потолок.