Александр Харников - Вихри враждебные

– А при том, ваше превосходительство, – ответил Бесоев, – что пока только артиллерия способна бороться с этой напастью. Для решения этой задачи нашей армии и нужна относительно легкая, маневренная и в то же время дальнобойная полевая пушка, обладающая мощным фугасным снарядом, способным разрушать полевые фортификационные сооружения противника и уничтожать вражеские пулеметы, являющиеся основой обороны. Полевая артиллерия должна быть приближенной к пехоте, стать как бы ее «длинной рукой» в обороне и верным помощником в наступлении.

Штабс-капитан достал из стола несколько листов бумаги с эскизами и фотографиями.

– Вот смотрите, – сказал он, – это лучшие трехдюймовые пушки сороковых годов этого века. Германская легкая пехотная пушка le.I.G.18 образца 1927 года и русская полковая пушка ЗиС-3 образца 1942 года…

– Погодите, господин штабс-капитан, – немного растерянно сказал генерал Белый, – но ведь вы же сами сказали, что нашей армии необходимо переходить на трех с половиной дюймовые орудия. А сами показываете мне трехдюймовые пушки…

– Да, это так, – кивнул Бесоев, – но лишь потому, что полевые пушки калибра 85 миллиметров, то есть три и тридцать пять десятых дюйма, начали разрабатываться для нашей армии только в середине сороковых годов, когда недостаточная мощь трехдюймовки стала настолько очевидной, что армии потребовались более мощные орудия. Если во время Первой мировой войны трехдюймовка была еще на что-то способна, то к тридцатым-сороковым годам уже стало понятно, что нужно новое, куда более мощное орудие.

Но никто ничего принципиально менять не стал. Просто имеющуюся конструкцию довели до совершенства. А причиной всему был принятый в ваше, а теперь уже и в наше тоже время, тот самый неудачный трехдюймовый стандарт, под который уже выпущено большое количество боеприпасов. Ведь артиллерия – это не только сами орудия, но и огромное количество снарядов, которые хранятся на складах на случай войны. Устаревшие пушки легко отправить в переплавку и изготовить вместо них новые. Но что вы будете делать со складами мобилизационного резерва, битком забитыми снарядными ящиками с уже ненужными унитарами?

Генерал Белый задумался, а потом спросил:

– Так, значит, именно вы предложили государю-императору, пока еще не поздно, переиграть партию с основным калибром полевой артиллерии?

– Именно так, – ответил Бесоев, – пока не поздно. Ведь, по сути, ни одна из существующих сейчас европейских армий еще ни разу не участвовала в конфликте высокой интенсивности с применением разработанного в последнее время нового вооружения. В головах армейских генералов пока еще живет иллюзия, что будущая война будет маневренной и относительно скоротечной, вроде случившихся двадцать пять – тридцать лет назад франко-прусской или русско-турецкой. Согласитесь же, что новое, иное по качеству вооружение должно создавать и новую тактику. А вот к этой новой тактике ведения боевых действий еще никто не готов.

– Говоря, что никто не готов, – сказал генерал Белый, – вы имеете в виду, что никто, кроме вас?

– Именно это я и имею в виду, – кивнул Бесоев, – сухопутная кампания в Корее была скоротечной и удаленной от основных театров будущей войны, а превосходство в силах был настолько очевидным, что вряд ли кто смог хоть что-нибудь понять.

– Понятно, – кивнул Белый и придвинул к себе чертежи и фотографии, которые показал ему Бесоев. Эти бумаги с самого начала весьма заинтриговали генерала, но, как воспитанный человек, он постарался скрыть свой интерес к ним. Если с легкой германской пушкой все было понятно, и необычными были только небольшой размер орудия и короткий ствол с большим углом возвышения, то русское полевое орудие образца сорок второго года выглядело непривычно и, можно сказать, просто фантастично. В принципе, главные особенности конструкции были понятны генералу даже и без дополнительных пояснений – ведь он полжизни отдал артиллерии. Раздвижные станины и небольшие металлические колеса с каучуковыми шинами позволяли иметь большие углы горизонтального и вертикального наведения, чем на обычной трехдюймовке. Причем гораздо большие. По вертикали в два раза, а по горизонтали так аж в двадцать раз. А это и большая дальность, и возможность обстреливать разнесенные цели, не меняя положения самого орудия. Соответственно, и боевые возможности возрастали тоже значительно. Напрашивался только один вопрос. Его генерал и задал штабс-капитану Бесоеву.